Исходный код

Вот так и пошло-поехало. Боевая обстановка быстро привела Винни в чувство, и там он получил свою кличку в честь всем известного мультипликационного персонажа. Ее он, кстати, не сторонился, даже иногда выпячивал, считая, что в этом есть какая-то изюминка. Да и потом, Всеволоду он был обязан жизнью, так же, впрочем, как и все в его взводе, и долгов своих забывать не собирался.

Уволившись из Вооруженных Сил и вновь представ пред светлы очи прародителя, парень уже имел определенные взгляды на жизнь, приличную кучность стрельбы и поставленный удар, а главное, к радости старшего Капустина, выбросил из головы всяческие мысли об артистической карьере. Пара лет переквалификации, пять лет учебы в университете по новым стандартам и волшебный пендаль от старшего поколения быстро и безошибочно направили Винни по карьерной лестнице. За каких-то пятнадцать лет он добился неплохих результатов. Вьетнам, Египет, Саудовская Аравия – много пыльных дорог истоптал Винни, набирая очки в глазах подчиненных, прежде чем окончательно угнездился в Москве в теплом кабинете и начал строить планы на будущее.

Гром среди ясного неба прогремел как нельзя более некстати, накануне юбилея деда.

– Проходите, полковник, – премьер смотрел на Капустина так, будто бы разбирал того по молекулам, и под холодным пристальным взглядом политика даже тертому полковнику ГРУ стало нехорошо. – Вас мне порекомендовали, и я, предварительно ознакомившись с делом, одобрил вашу кандидатуру.

Задавать вопросы о том, с чего вдруг премьер одобрил и какого ляда он вообще суется в дела разведки, Винни не стал, а решил до поры послушать, что ему скажет большое пускай и не ведомственное, но начальство. В другой ситуации можно было его просто послать, но в кулуарах упорно ходили слухи о предстоящем президентстве, и наступать на горло собственной песне решительно не хотелось. Сейчас ты полковник ГРУ, а завтра пенсионер. Сидишь себе на даче под Москвой, силу земли слушаешь да кабачки выращиваешь размером с выстрел.

– Слушаю вас внимательно, – через миг напряженного раздумья кивнул Капустин.

Вышел Винни из кабинета ошеломленный и еще пару дней ни с кем на эту тему не разговаривал, а затем сделал то, чего он обычно всегда стыдился, но поделать с собой ничего не мог. Позвонил деду.

Макар Петрович Капустин принял внука радушно и, пожурив за неопрятный вид и недостаточную белизну сорочки, напоил чаем и выслушал странную историю.

– Ну почему бы и нет, – развел он руками под конец рассказа Винни. – Бывало в нашей жизни всякое. Помню, лет двадцать пять назад достали со дна Баренцева моря немецкую субмарину. Девятьсот девяносто пятая, если память не изменяет. Третий рейх, порт приписки где-то в Норвегии, уж сейчас и не упомнить, а на борту чудо чудесное. Десять колб с мозгом, позвоночным столбом и всеми нервными окончаниями. Висят себе в жиже, и будто бы смотрят на тебя, жутики. Ученые рейха большие затейники были на подобного рода изуверства, но тут совсем по-другому. В контейнерах находились их же старшие офицеры. По документам, все это нутро было извлечено из тела и посажено в специальную колбу с аппаратурой только после того, как сам солдат получал ранения, с жизнью несовместимые. Позже эти отростки планировалась к чему-то приспособить, но вот к чему, осталось загадкой.

– Постой, дед, ты, получается, считаешь, что проект «Новый рубеж», это вполне реальная затея?

– Ну да, – старший Капустин хмыкнул и, вытащив из кармана кисет с табаком, принялся набивать им лежавшую на столе трубку. – Проект японский, а в той же Бирме их карательные войска немало почудили. Гестапо, я бы сказал, такое и не снилось. Так чем хуже этот проект? Ну шагнули они в своих разработках далеко вперед, ну столкнулись с отсутствием технической возможности воплощения, но решение-то почти элегантное. Химическое воздействие на головной мозг и снятие ментального отпечатка, чтобы потом перевести его в цифру и, прогнав через мейнфрейм[33], сгенерировать самостоятельную компьютерную личность, тесно связанную с оригиналом посредством вышек мобильной связи.

– Ух ты ж, дед, – Винни в притворном ужасе замахал руками. – Это с каких же ты пор в веру подался? Ты же прожженный реалист, скептик!

– Одно другому не мешает, – почти снисходительно отмахнулся старший Капустин, – да и коли сам премьер сказал, что надо это дело на корню порубить, так, значит, тому и быть. Чай, президент наш и главнокомандующий на ближайшие десять лет…

– Это как, на целых десять? Президентский же срок…

– Поверь дедушке. Он воевал, убивать умеет… Да и потом, свое ведомство подключать к этому нельзя. Люди играют крупные, чины большие, уши свои могут иметь в любом кабинете.

– Премьер то же самое сказал.

– Ты не перебивай старших, а дослушай.

От тона деда внутри у Капустина похолодело. С годами тот не потерял свою хватку и мог дать фору многим молодым. В собственной же семье он имел поистине непоколебимый авторитет.

– Тут что плохого? Вот сам подумай, – немного смягчился генерал.

– Лишение воли и свободы?