Исключительно моя

— Что за обстоятельства привели тебя в наш город, Яна?

— Я бы не хотела об этом говорить.

— Ладно, не говори. Но если что-то противозаконное или проблемы, то лучше рассказать.

— Кому лучше? — что он обо мне вообще думает?

— Тебе. Может, тебе помощь нужна?

— И ты готов ее оказать? Взамен на что? — поворачиваюсь к нему, смотрю прямо в глаза.

Он спокойно выдерживает мой взгляд.

— Решила поговорить без предисловий? Хорошо.

Бах, бах, бах — сердце частит, а во рту пересохло.

— Ты мне нравишься. Даже больше, я дико тебя хочу. Не знаю, как так случилось, я крайне редко завожу отношения с девушками твоего возраста, если только на одну ночь. А тут прямо пожар. Но это не имеет отношения к твоим проблемам. Я не собираюсь таким образом укладывать тебя в койку.

— А каким собираешься?

— Сначала попробуем классическим.

— Цветы, конфеты, серенады?

— Это опустим. Ужин, шампанское, секс.

— Ты правда думаешь, что я буду с тобой спать?

Он улыбается.

— Спать ты точно не будешь. Если только после секса.

— Вадим, я понимаю откуда в тебе такая самоуверенность, но я не твоя история.

— Аргументируй.

— Что?

— Назови причины: есть другой, не нравлюсь, чем-то не подхожу, что?

— Я не буду одной из… из списка твоих любовниц.

— Это сейчас о прошлом или о настоящем?

— О настоящем.

Не замечаю, как прошла дорога и мы подъехали к моему дому.

— Какой подъезд? — спрашивает Никольский.

— Второй слева.

Машина останавливается у моего подъезда, он выключает зажигание и разворачивается ко мне.

— Если это единственная причина, я ее устраню.

— Не единственная. Я не понимаю таких отношений.

— Каких — таких?

— Мне двадцать четыре, я хочу, чтобы меня любили, приглашали на свидания, водили в кино, дарили цветы…

— Яна, если мне сорок, это не значит, что я не могу подарить тебе цветы или наши свидания будут проходить сугубо в постели. Что за представления вообще?

— А что потом? Останусь отмеченная галочкой в списке? Ославленная клеймом любовницы Никольского, брошенной за ненадобностью?

— А ты хочешь, чтобы я на тебе женился?

Он смотрит, как на идиотку, мол, ну и запросы у тебя, девочка.

— Я ничего от тебя не хочу! Я преподаватель, и не хочу иметь испорченную репутацию.

— А я, значит, испорчу твою репутацию… Ну, если со мной быть так стыдно, то ищи конфеты, цветы и серенады.

Он встает, обходит машину и открывает мою дверь. Помогает выбраться, снова накрывает его запах, вдыхаю и не хочу выпускать из легких.

— Спокойной ночи, Яна.

Машина уезжает, а я остаюсь в смятении и с чувством непонятной пустоты. Что это? Так не должно быть.

Глава 9

Яна

— Яна, а ты завтра еще ко мне придешь? — спрашивает Ростик. Мы играем в детское домино, которое я принесла ему в подарок. Он приболел, и я не смогла не проведать. Поехала прямо после работы.

— Завтра я работаю, а на выходных обязательно приду.

— И будем играть?

— Конечно.

— Ростик, нам пора отпускать крестную и ложиться спать.

— Мм, — дует губы он — мы еще не доиграли.

Маша закатывает под лоб глаза.

— Вынос мозга! И так третий день подряд. С няней не хочет оставаться, спасибо хоть ты пришла, в магазин меня отпустила.

— Чем могу, — улыбаюсь.

— Заваришь чай? Я быстро его уложу, у него уже глаза слипаются.

— Хорошо.

Подруга идет укладывать сына, а я отправляюсь хозяйничать на ее кухне.

Мирон в командировке, и мы, как в старые добрые времена, с удовольствием засиживаемся допоздна, болтая и вспоминая студенческие годы. Только тогда мы зависали у меня. Разговор каким-то образом переходит на тот вечер, когда я была у них в прошлый раз и на Никольского.

— Он мне отношения предлагал, — почему-то, перехожу на тон тише.

— А ты?

— Отказала.

— Я так и подумала, что ты не захочешь. Правильно сделала, Вадим кроме как перепихнуться, ничего не предложит. У него своя концепция на этот счет.

— Маш, он был женат?

— Был, давно. Там неприятная история, он не любит ее вспоминать.

— Расскажи.

— Знаю только то, что рассказывал Мирон. Это было больше десяти лет назад. У Никольского была женщина, они просто встречались без обязательств, потом сошлись, жили в гражданском браке, но разбежались. Никольский изменял, сама видишь — мужчина видный, а в молодости был вообще мачо. А потом выяснилось, что она беременна. Они расписались, вроде, все наладилось. Но жизнь тогда у Вадима была, как на пороховой бочке. Шла дележка сфер влияния в городе, его топили, а он всплывал и снова лез наверх. Когда его жена была на седьмом месяце беременности, конкуренты устроили ей аварию. Камаз вылетел на встречную полосу, и она не справилась с управлением. Разбилась насмерть, вместе с ребенком. С тех пор он один. Ну как один, дефицита женщин он не испытывает, но официально живет один.

Меня странно царапает по душе эта история. Вызывает противоречивые чувства. С одной стороны возникает понимание его образа жизни, с другой неприятно задевает, что у него была та, с которой он связал жизнь. Почему так? Почему неприятно? Зачем я об этом думаю?

Я всегда себя анализирую, привыкла быть честной с собой. Во многом благодаря моей преподавательнице по психологии из института.