Исключительно моя

Друзья Татьяны, действительно отличаются от наших с Вадимом. Не знаю, чем, но у них другие интересы, другие разговоры — политика, новости, у женщин курорты, шмотки, салоны. В общем, не наше. Меня женщины рассматривают, словно диковинку, не скажу, что мне некомфортно, но и уютной обстановку не назвать. Я почти не участвую в разговоре, Вадим по большей части, разговаривает с мужчиной, сидящим радом.

— Яна, а ты чем занимаешься? — спрашивает крашенная блондинка за сорок, с нарочито выставленным напоказ, шикарным декольте.

— Преподаю в Гуманитарном колледже.

Таня удивленно вскидывает брови.

— Мой сын тоже там учится.

— Я знаю, Матвей.

— Ну да, кто ж его там не знает, — сокрушается она. — Небось, тоже одни пропуски и двойки?

— Случается, — улыбаюсь я. Вадим тоже прерывает беседу и смотрит на меня, — но парень неглупый. Думаю, у него все впереди.

— Да? Ты первая из преподавателей, кто мне такое сказал. Он учит твой предмет?

— Нет, не учит, — отвечаю под цепким взглядом Никольского. — Но при желании, это не составит ему сложностей, как и по любому другому предмету.

— Обалдеть! День открытий просто.

На этих словах в гостиной появляется Титов.

— Здравствуйте, — неохотно здоровается с гостями и, уловив взглядом меня, останавливается в паре метрах от стола.

— Как по-семейному, все в сборе. Здравствуйте, Яна Эдуардовна, — говорит, делая акцент на имени и отчестве.

— Здравствуй, Матвей, — прямо чувствую, как напрягается рядом Вадим. Господи, хоть бы не устроили здесь шоу.

— Сынок, садись, я принесу тебе тарелку, — спохватывается Таня.

Он окидывает ее равнодушным взглядом, занимает свободное место и разваливается, как и за партой, лениво скользя по мне глазами. Вот же оболтус! Только похвалила.

Его отвлекает вопросом один из мужчин, интересуется, как вчера закончился матч по волейболу между учебными заведениями, в котором он участвовал. Он делится впечатлениями.

Татьяна приносит ему комплект посуды, хлопочет возле него, но парень не реагирует должным образом.

— Что ты будешь пить, сынок? — спрашивает она. — Вино или шампанское?

— Водку.

— Матвей! Я серьезно.

— И я серьезно.

За столом все затихают, Таня смотрит на Вадима.

— Налейте ему водки, в чем проблема? — говорит он спокойно. Но я вижу, что ему этот бунт не по душе.

— Но как? Сидеть со взрослыми и пить водку? — растеряно произносит она, а Матвея, прямо-таки подкидывает, от того, что указывают на его место младшенького. Скулы играют, и молчит он, как я понимаю только потому, что здесь Вадим.

— Тань, давай не будем делать вид, что он ее никогда не пил. Хочет водки, налейте водки. Только ключи от машины сдай, — обращается он уже к Матвею, — ты же, все равно, через полчаса по клубам поедешь тусить.

— На такси поеду.

Мужчина, который весь вечер, как он сам выразился, на разливе, наполняет рюмку Матвея, и бокалы и рюмки остальных, все чокаются под очередной тост за виновницу торжества и выпивают.

— Ой, там же еще гусь в духовке, с яблоками, — вспоминает хозяйка, — сейчас принесу.

— Я помогу тебе, — встаю за ней, не в силах больше выдерживать блуждающий по мне взгляд Титова, да и Вадим бесится. Гости тоже ведь заметили направление его взгляда. Сейчас я уверенна, что он делает это, чтобы досадить Никольскому, понимая, что тот не станет ничего говорить при людях.

Мы заходим на кухню, Таня достает гуся и начинает разделывать.

— Ян, выложи яблоки, пожалуйста вон на ту тарелку.

Делаю, что она просит и думаю, как сказать Вадиму, что нам лучше уехать.

— Яна, ты извини за Матвея, он порой вообще неуправляемый. Уже не только моих друзей, но и преподавателя не стесняется, водку хлещет. Раньше хоть Вадика боялся, а это вообще обнаглел.

— Эта наглость от недостатка значимости.

— Не понимаю.

— Вы прицепили однажды ему клеймо проблемного, он ему и соответствует. А на самом деле, он другой, если узнать его поглубже. Он же в других местах ведет себя иначе.

— Да он практически со мной не общается. Приходит, запирается в своей комнате и выходит только поесть. Ну или, когда из дома уезжает, хотя и тогда просто молча уходит, даже не говоря куда и зачем.

— Тань, ему двадцать лет, он не должен отчитываться куда и зачем. Ему нужно всего-навсего, понимание. Ты когда в последний раз смеялась над его шуткой или поинтересовалась, кто поет песню, которую он слушает? Ты знаешь, почему он забил на учебу?

— Почему? — она смотрит оторопело, словно ей Америку открыли.

— Ему не нравится профессия, которую ему выбрала ты, и через Вадика нажала на болевые точки, заставив там учиться.

— Его нельзя было отпускать в Москву, он как раз стал шататься непонятно где, последние два года в школе вообще в разнос пошел, я хотела только уберечь.

— Но сейчас он вырос. Просто прими его таким, какой есть. Никто его, кроме него самого, не изменит. Не критикуй, просто люби. Даже, если он не показывает, твое отношение очень важно для него, поверь.

— Наверное, ты права. Да я и сама устала с ним воевать, очень устала. Вот сессия на носу, а мне уже дурно. Каждый раз одно и то же — Вадик, помоги.

— Так не помогай. Ты же в круиз едешь?

— Да.