Исключительные

В 1986 году слово «голубой» стало широкоупотребляемым; изучение гомосексуальности вошло в список профильных предметов, хотя само слово как-то напрягало Джону, казалось ему весьма агрессивным. И все же, думал Джона, «голубой» — самое лучшее слово; он и правда чувствовал себя «голубым», когда возбуждался.

Вот на улице стоит Роберт Такахаси — подтянутый, стройный, беспардонно голубой юнец, американец японского происхождения, студент юридического факультета Фордемского университета — и спрашивает: «Ты голубой?» А Джона не может решиться на ответ. Он почему-то становится крайне застенчивым. Он мог бы сказать «нет», затем резко «ну, доброй ночи», а после этого просто уйти. Или мог бы сказать «да». Но вместо этого Джона Бэй завис в «режиме по умолчанию» и стал задумчивым, заторможенным и молчаливым.

— Это личное, — выдавил он.

— Что личное?

— Моя голубизна. Или ее отсутствие.

Роберт рассмеялся; его смех трогательно смахивал на икоту.

— Такого ответа я еще никогда не слышал.

— Ты всем подряд задаешь такой вопрос? Перепись проводишь, что ли?

— Обычно спрашивать не приходится, — сказал Роберт. — Но ты сложный случай. Крепкий орешек.

Он ухмыльнулся; а ведь этому человеку недавно диагностировали ВИЧ. Роберт был другом Жюль, которого она встретила в тот же вечер, когда познакомилась с Деннисом, почти сразу после окончания колледжа, пока Джоне промывали мозги в Церкви объединения.

Сейчас же Роберт Такахаси не мог раскусить Джону. Поэтому Роберт — опрятный и соблазнительный в куртке коричневой кожи, — отстегивая свой лаймово-зеленый мотоцикл от парковочного автомата, сказал:

— Что ж, тогда это останется великой тайной.

Затем он сел на мотоцикл, оттолкнулся и поехал, а Джона направился к метро. Джона думал только о том, что чувствует разочарование. Но чуть позже Роберт снова объявился прямо позади него, и Джона испытал огромное облегчение и восторг. Роберт остановил мотоцикл и спросил с улыбкой:

— Ты еще не решил?

Да, Джона давно ответил на этот вопрос, но он защищал свои пристрастия от посторонних глаз, берег их и держал при себе. Он не хотел быть помешанным на сексе и потерять контроль. Стройный Роберт Такахаси, одержимый спортом и схватывающий все на лету, как и положено юристу, был ВИЧ-положительным, и каким же может быть секс с инфицированным человеком? Наверное, контролируемым, что для Джоны означало «хорошим».

Неделей позже они переспали на чердаке у Джоны. Роберт зашел к нему, и пока Джона возился с проигрывателем, решая, какая же музыка больше подойдет к этому дождливому и важному дню, Роберт в распахнутой рубашке лег на кровать и раскинулся на подушках. Видеть его плоскую грудь было все равно, что получить доступ в новое измерение. Роберт был почти безволосым и худощавым, но мускулистым; он, очевидно, занимался своим телом, надеясь сохранить хорошую форму как можно дольше.

— Не надо музыки, — сказал он. — Не волнуйся об антураже. Просто иди сюда.

Дождь барабанил в старое, прохудившееся окно лофта, где Джона вырос и жил до сих пор; и было что-то изысканное в том, как дождь аккомпанировал их длинному первому поцелую. Губы Роберта Такахаси были страстными и настойчивыми; их дыхание участилось, и они периодически отстранялись друг от друга, словно бы желая проверить и убедиться в том, что сейчас вместе два живых человека, а не две пары бестелесных губ. Однако поцелуй вел к более существенному вопросу: что можно и чего нельзя.

— Что мы можем делать? — несмело прошептал Джона, совсем неуверенный в том, что безопасно и что может его однажды убить. Ему не терпелось исследовать тело Роберта Такахаси, и все же существовали дополнительные критерии для секса с ВИЧ-инфицированным. В данном случае невозможно делать все, что заблагорассудиться. Нужно быть осторожным, иначе годы спустя лимфоузлы на шее опухнут и будут выпирать, как картошка из мешка, из-за одного полового акта, который мог быть потрясающим тогда, но о котором ты едва вспомнишь впоследствии.

Роберт внимательно посмотрел на него; как же красивы его глаза с «монгольской складкой». Джона не помнил, откуда он знает этот термин, но он всплыл впервые именно сейчас, при взгляде в эти дивные темные глаза.

— Многое, — сказал Роберт. — Но осторожно.

Эти слова стали для Джоны Бэя паролем от секса, который ему нравился и который он мог вынести. «Многое, но осторожно». Роберт разорвал своими острыми зубами упаковку с презервативом «Троян» и достал тюбик с лубрикантом на водной основе с развратным названием «Блудрикант».

— А это правда можно? — спросил Джона. — В смысле, ты уверен? Ты общался со специалистами?

— Ну, нет, — ответил Роберт. — Но я много читал, полагаю, и ты тоже. Хочешь поговорить с экспертом?

— Сейчас? — засмеялся Джона.

— Да. Сейчас. Если это поможет тебе.

— Воскресенье в самом разгаре. Где они, эти эксперты? Должно быть, на завтраке?

Роберт уже взял телефон и набирал справочную, чтобы узнать номер известной ему горячей линии. Оператор его соединил, и Роберт включил громкую связь.

— Здравствуйте, — сказал молодой мужской голос. — Я Крис.