Исключительные

— Мы едем в полицейский участок, — сообщила Эш. — Лично я считаю, что всем вам было бы лучше подождать здесь, но родители хотят, чтобы вы ушли.

— Мы поедем с вами, — сказал Итан.

— Нет, — возразил Гил. — Ни в коем случае.

— Кто-то из нас может навестить Кэти, — предложил Итан. — Можем разделиться.

— Мы даже не знаем, где находится Кэти, — сказала Эш.

— Ты не спросила, в какой больнице?

— Нет, я об этом не подумала.

— Тогда выясним позже, — сказал Джона. — Но сейчас все мы поедем в полицейский участок.

— Мы хотим поехать, — продолжил он с нажимом и тревогой. — Очень, очень хотим.

— Нет, ребята, так не пойдет, — стоял на своем Гил Вулф.

— Папа, они понадобятся мне там, понимаешь? — сказала Эш. — Они мои друзья.

Измученная, она посмотрела на отца.

— Пожалуйста, папа, — сказала она. — Пожалуйста.

Глядя на нее, отец выдержал паузу. Эш с прежним выражением лица не двигалась с места.

— Ладно, — уступил он. — Но поспешите, все вы.

Они быстро собрались. В суматохе никто особо не раздумывал, как они предстанут перед полицией, когда от них явно несет травкой и спиртным, но в те годы такие вещи еще сходили с рук, и никого это не беспокоило. Они вышли друг за другом решительно, но не без страха и волнения, и обнаружили свои куртки на вешалке в коридоре. Все остальные куртки разошлись, за исключением одинокого дождевика «Лондонский туман», принадлежащего младшему коллеге Гила из «Дрексель Бернхэм», который вырубился в гостевой комнате.

— Очень надеюсь, что Кэти в порядке, — обратился Итан к Эш, пока они дожидались лифта. — Ты не знаешь, с ней кто-нибудь разговаривал?

— Без понятия, — ответила Эш. — Зачем она сказала, что Гудмен это сделал? Явная туфта.

Никто не поддержал и не возразил. Жюль, нервничая, протянула руку и провела ею по обоям из оберточной бумаги от подарков, которыми был обит вестибюль.

— Мы во всем разберемся, — сказал Гил Бетси. — Я позвоню Дику Педди, чтобы он подключился в качестве адвоката. Он был здесь буквально десять минут назад, надо было сразу взять его с собой.

Он прервался и покачал головой.

— Гудмену нельзя тут оставаться, так ведь? Надо куда-нибудь уехать. Может, на Тортолу.

Джона повернулся к Жюль и нервно пробормотал что-то.

— Что? — переспросила она.

И он снова повторил:

— Я их накачал.

— Прекрати, Джона, — цыкнула она на него. — Ты совсем спятил.

На улице Вулфы забрались в уже дожидавшееся такси. Жюль, Итан и Джона стояли перед «Лабиринтом» на том же месте, куда несколько часов назад прибыла куча гостей, одетых в длинные пальто и бережно прижимающих к груди бутылки в золотистой или серебристой фольге. Теперь их троица осталась с пустыми руками, а еще одного такси на горизонте не было видно.

6

Ученик частной средней школы Гудмен Вулф, совершивший правонарушение в парке — обозначение длинное, нескладное и незапоминающееся, — провел первые часы года двухсотлетия США, поочередно рыдая и засыпая в камере следственного отдела в местном полицейском участке — комнате без окон, которую он делил с двумя пьянчугами, совершенно не помнящими инкриминируемых им действий. Одно преступление, по-видимому, предполагало справление малой нужды в общественном месте, другое — попытку изнасилования. После того как Дик Педди приехал и провел долгое время внутри, он вышел в зону ожидания и сообщил Вулфам и друзьям Эш, что предъявить обвинение Гудмену сегодня никак невозможно. Ему придется провести здесь остаток ночи, а затем, вероятно, и весь завтрашний день. Может быть, в пятницу во второй половине дня Гудмена доставят на Центр-стрит 100, для предъявления обвинения. Нет смысла всем чего-то ждать здесь, объяснил адвокат, пообещав, что позаботится обо всем и будет постоянно на связи с Гилом и Бетси. Что касается Кэти, то никто не даст им никакой информации о том, куда ее отвезли.

— Всем счастливого двухсотлетия, — пробурчала себе под нос Эш, когда они вышли на улицу. Она казалась такой маленькой в своем лиловом выходном платье и нелепой лыжной куртке.

На улице их ждали несколько фотографов. Они подошли и пристали с расспросами:

— Ваш сын действительно изнасиловал ту девушку в «Таверне на лужайке?»

— Он невиновен?

— Гудмен на самом деле хороший человек?

В тот момент они казались грубыми, но ретроспективно выглядели на редкость вежливыми. Когда Бетси Вулф, невысокая, грациозная и аристократичная, сказала: «Ладно, хватит уже», — фотографы действительно захлопнули крышки своих объективов и отступили.