На этот раз на лице миллионера не появилось ни проблеска эмоций, разве что ускорилось дыхание и проявились общие признаки нервозности, которые всегда выдают преступников, когда они понимают, что преследователи на верном пути. Но господин Мандулян прекратил свое хождение и застыл, как бородатый ассирийский сфинкс посреди комнаты. Он не шевелился и не моргал. Флеминг намеренно смотрел в пол и задумчиво продолжил:
– Да, он сказал, что придет в субботу, и, вероятно, сделал это.
Господин Мандулян ответил тихо, как можно более непринужденно и естественно:
– О нет, он не пришел к ужину в субботу.
– Я не имел в виду ужин, – мягко ответил Флеминг. – Я имел в виду, что он пришел позже – намного позже.
– Правильно ли я понял, мистер Флеминг, – холодно сказал Мандулян, – вы намекаете на мое бесчестье, как отца?
– Я думаю, – ответил Флеминг, – что будет лучше, если мы закончим этот разговор в присутствии вашей дочери.
После минутного колебания хозяин позвонил, и они в молчании дождались прихода Дидо Мандулян.
– Боюсь, мисс Мандулян, у меня есть еще вопросы, – сказал инспектор, выдвигая вперед стул.
Девушка пожала плечами и молча села.
– Во-первых, как звали хористку?
Она посмотрела на него с удивлением.
– Хористку?
Мандулян вмешался.
– Вы имеете в виду ту, от которой я помог откупиться Перитону?
– Да.
– А, та, – апатично сказала Дидо. – Я не знаю. Я никогда не слышала ее имени.
– А вы, сэр?
– Нет. Перитон никогда не говорил нам этого.
– Понимаю. И вы действительно порвали с Перитоном в субботу утром?
Мандулян снова вмешался, легко и естественно.
– Да, Дидо, мистер Флеминг и я размышляли, не было ли это просто размолвкой влюбленных, которая ничего не значит.
Тут не было никаких сомнений: отец подавал дочери знак.
Однако Дидо его не заметила и сказала:
– Это был окончательный разрыв. Я порвала с ним.
– Если только все это не было иначе, – воскликнул Мандулян, и Дидо спросила скучающим тоном:
– Что ты имеешь в виду?
– Ваш отец подразумевает, что если вы, скажем так, порвали с мистером Перитоном, то все в порядке. Если же мистер Перитон… хм… порвал с вами… – Флеминг не окончил фразы, и отец снова подал дочери знак:
– Если это был окончательный разрыв, моя дорогая, надеюсь, ты дала бедняге отставку быстро. Для мужчины неприятно быть отвергнутым.
На этот раз дочь безошибочно ответила на знак.
– Я была мягка, насколько это было возможно.
– Но, конечно, – продолжил отец, – если разрыв был окончательным, как ты говоришь, то не могло быть и речи о том, чтобы увидеться с ним снова.
– Разумеется.
– Вы с ним больше ни разу не виделись? – спросил Флеминг.
– Ни разу.
– И в субботу, поздно вечером?
– Нет.
– Но вы не сказали отцу о том, что ваша помолвка была расторгнута. Довольно странно, что вы этого не сделали.
– В субботу отец весь день был на охоте. Я хотела сказать ему об этом после ужина, но он устал и рано отправился спать. На следующее утро я не видела его до обеда. Потом я рассказала ему.
– Нет, дорогая, – сказал Мандулян, – ты не сказала мне.
– О, что ж, тогда я забыла об этом.
– Забыли об этом? – спросил Флеминг. – Хотя вы знали, что ваш отец намеревается передать Перитону значительную сумму денег, чтобы тот вышел из затруднительного положения и смог жениться на вас?
– Я не знала. Я имею в виду, я не знала, что он собирается передать Перитону деньги в тот день.
– Понимаю, – быстро сказал Флеминг. – Что ж, я больше не стану вас беспокоить. Я сожалею, что пришлось задать так много вопросов, но вы знаете, что это такое. Вся наша жизнь состоит в том, чтобы задавать вопросы и пытаться получить ответы.
Он поклонился, быстро отправился в «Тише воды» и вызвал Мэйтленда.
– Быстро возьмите блокнот, запишите это! – воскликнул Флеминг, как только вошел сержант. – Я приму ваши отчеты потом. Но мы должны записать это, пока впечатления свежи. Примечания к разговору с Теодором и Дидо Мандулян.
1. Дидо ничего не знает о хористке и никогда не слышала о ней, пока Мандулян о ней не заговорил.
2. Мандулян не знает имени хористки.
3. Мандулян думает либо (а) что его дочь совершила убийство, либо (б) что у нее были мотив и возможность сделать это и (в) что если бы у нее были мотив и возможность, она почти наверняка сделала бы это.
4. Дидо солгала, когда она сказала, что ссора была окончательной, потому что она назвала Перитона «дуралеем» в конце разговора, но я не знаю, почему она лжет.
В воскресенье она сказала отцу о том, что разорвала помолвку и, следовательно, либо (а) Мандулян лжет, говоря, что дал Перитону деньги днем, либо (б) он дал ему деньги, но не для таинственной, почти мифической хористки.
– Вы все записали?
– Да, сэр.
– Очень хорошо, Мэйтленд. Вы видите, что мы имеем – веселенький запутанный клубок. Единственное, в чем я абсолютно убежден, это в том, что Мандуляны лгут. Имейте в виду, я не говорю, что они совершили убийство. Но я утверждаю, что они лгут. А теперь расскажите, что выяснили вы.
– Я был очень занят, сэр, но не обнаружил ничего действительно важного. Следов нет, сэр. Ни единого.