Исколотое тело (ЛП)

– Это было частью нашего соглашения: я должен был уехать сразу же. И я не хотел шататься по округе после того как получил свои деньги. Мандулян из тех людей, с которыми непросто работать, и я не знал, не передумает ли он в любой момент. У миллионера в руках огромная власть, как вы знаете.

– И поэтому вы уехали?

– Поэтому я и уехал. Положил большую часть денег в банк и направился в Париж. А добрался только до Дувра.

– Понимаю. Как я уже сказал, это удивительная история. А теперь скажите мне вот что, мистер Лоуренс... Кстати, не предпочтете ли вы, чтобы я называл вас Шустером?

– Шустер – это имя из прошлого. Меня зовут Лоуренс.

– Отлично. А теперь, мистер Лоуренс, когда я совсем недавно попросил вас поведать вашу историю, вы отказались обмолвиться хоть словом, пока я не упомянул, что знаю о Шустере. Почему так?

– Я скажу вам почему, – с готовностью ответил Лоуренс. – На тот момент я считал, что некто третий добавил наркотик в тот виски, чтобы застигнуть старого Мандуляна врасплох, а я попался в эту же ловушку по чистой случайности. Поэтому я решил для себя: «Они определенно намерены выяснить, кто убийца, без моего содействия, и поэтому я только выставлю себя дураком, если стану признаваться в шантаже». Но когда вы продолжили и рассказали мне, что Мандулян распространил этот вздор насчет Шустера...

– Я этого не говорил.

– Нет, но вы не могли получить эту информацию от кого-либо еще. Должно быть, Мандулян сказал вам. Тогда я сказал себе: «Раз Мандулян выпустил этого кота из мешка, то, когда я расскажу свою историю о визите к нему и о шантаже, мне заведомо не поверят». Видите ли, инспектор, это совсем другое дело. Я рассказываю свою историю. «Ха, – скажет Мандулян, – не верьте ему. Он всего лишь грязный экс-шпион». «Действительно? – спросите вы. – Почему же вы не сказали об этом раньше?» Это бы поставило его в тупик. Вместо этого он пришел к вам со своей историей. А затем я рассказываю вам свою версию. «Ха, – скажет Мандулян, – это всего лишь выкрутасы экс-шпиона. Что я вам говорил». Нет-нет, господин инспектор, как только я услышал об истории с Шустером, я понял, что не было третьего человека, который подмешал наркотик в тот виски. Это Мандулян подмешал его, и себе, и мне, а затем его сообщник убил Перитона, оставил все эти фальшивые следы моих ботинок и положил некоторые из моих заметок в карман Перитона, а письмо, которое я написал Мандуляну, оставил в коттедже Перитона. Разве на обрывках того письма, что вы нашли, указано имя лица, которому оно было адресовано? Или дата встречи? Нет. Любопытное совпадение. Это письмо, которое я написал Мандуляну, конечно, с сообщением о том, что я встречусь с ним в половину одиннадцатого в субботу вечером. Я никогда в жизни не писал Перитону.

Инспектор Флеминг посмотрел на Лоуренса с искренним восхищением.

– Что ж, ей-богу, – сказал он, – вы, конечно, говорите исключительно правдоподобно. Просто удивительно правдоподобно. Мне редко доводилось слышать, чтобы такую гениальную версию составляли за такой короткий промежуток времени.

– Это не составило труда.

– Почему?

– Потому что так случилось, что это правда.

– И это можно подтвердить? Можно ли подтвердить какую-либо часть этой истории?

– Мандулян и его приятель могли бы, но, разумеется, они не станут этого делать. Пастор может подтвердить, что я подошел к поместью в половине одиннадцатого. Но от этого мало проку.

– Пастор! – воскликнул Флеминг. – Вы видели его той ночью?

– Да. Он стоял на каменном мосту на дороге, что ведет к усадьбе.

– Вы узнали его в темноте?

– У меня был с собой фонарь, и свет упал на него. Но я не думаю, что он видел меня.

– Скажите мне, – нетерпеливо спросил Флеминг, – вы четко видели его лицо?

– Бог мой, да. Между нами не было и ярда, когда я заметил его. Я был довольно-таки шокирован и автоматически включил свой фонарь.

– Был ли у него большой кусок лейкопластыря на лбу?

– Нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно. На нем не было шляпы, и я бы это заметил.

– Понимаю. Но кроме него у вас нет прямых доказательств.

– Нет. Ни малейших. Разве что кто-то видел меня на террасе с Мандуляном, когда я пришел. Но это крайне маловероятно. Было очень темно.

– Что ж, Лоуренс, – сказал Флеминг, поднимаясь, – то, что вы рассказали мне, очень изобретательно и очень правдоподобно. Обещаю вам одно: я буду внимательно выискивать любые мелочи, которые могли бы подтвердить вашу историю. Мне крайне неприятна мысль, что будет повешен невиновный человек.

– Чувство, которое делает вам честь, – сухо ответил Лоуренс.

Глава XII. История викария