Искорёженная история

За 100 лет до Москвы пробовал объединить всех владимирский князь Андрей Боголюбский. Всё было у владимирцев: сила, мудрый руководитель, даже епархию выпросили у Константинополя, тогда ещё столицы Византии. Не вышло. Почему?

Царские историки до октября 1917 года и советские после октября 1917-го извели тонны бумаги для разъяснения, почему именно Москве удалось с четвёртой или пятой попытки объединить Русь в централизованное государство. Каких только аргументов не приводилось. Тут тебе и географическое положение в центре Великой Русской Равнины. Здесь и ссылки на торговые пути с Юга на Север. Назывались и приятельские отношения московских Даниловичей с Ордой. Н.М. Карамзин прямо писал, что «Москва обязана своим величием ханам», то есть Орде. Но главное, что подчёркивалось, если не всеми, то очень многими историками, это экономические обстоятельства выдвижения Москвы. Мол, Русь постепенно отходила от шока после татаромонгольского нашествия, налаживались ремёсла, хозяйство в целом, вот Москве и повезло подключиться к данному процессу быстрее других русских городов.

Много ссылок и на всякие другие особенности московского возвышения. Но все они нам кажутся притянутыми за уши. Нет в них путеводной нити или, как говорили классики, того звена, за которое можно было бы вытянуть всю цепь.

Как и в случае с Киевской Русью, Московское государство возникло как-то вдруг, ни с того ни с сего. Вот как представлял себе это появление один из наиболее объективных историков, объединивший обе исторические школы – до- и послеоктябрьскую – С.Ф. Платонов: «Начало Москвы. Во второй половине XIII и начале XIV века (то есть после покорения Руси татаро-монголами. – Авт.) на Северо-Востоке Руси начинает возвышаться до сих пор незаметное княжество Московское» (С.Ф. Платонов. «Лекции по русской истории». Часть I. – М., 1994. С. 143).

Оно было настолько «незаметным», что вызывает сомнение даже сам факт основания Москвы в начале XII века, то есть официальная дата её рождения – 1147 год. По крайней мере, ни в одной летописи нет упоминания о Москве. 1147 год возник чисто произвольно. В Ипатьевской летописи приводится отрывок, в котором суздальский князь, занявший потом Киев, Юрий Владимирович Долгорукий приглашает вместе поохотиться и потом «посидеть» новгород северского князя Святослава Ольговича. Последний, кстати, был отцом князя Игоря – героя «Слова о полку Игореве». Вот и вся ранняя «история» Москвы и её «основателя» – Юрия Долгорукого.

Не случайно даже сам С.Ф. Платонов, запутавшись в силках разных мнений о причинах столь быстрого развития Москвы, махнул на всё это явление рукой: «Разбираясь в указанных мнениях, – записал историк, – мы видим, что вопрос о принципах возвышения Московского княжества не развивается, и последнее по времени мнение не есть самое удовлетворительное» (Там же. С. 156).

Важно отметить, что уж если кто и «повинен» в основании Москвы, то это владимирский князь Андрей Боголюбский, сын Юрия Долгорукого. Именно он превратил московское поселение в город, обнеся его деревянными стенами. Это обстоятельство дало основание И.Л. Солоневичу заявить, что «Московскую Русь основали эмигранты из Руси Киевской» (И. Солоневич «Народная монархия». – 1991. С. 285). То есть люди, которым раньше других опротивели «феодальные отношения», выражавшиеся в бесконечных междоусобных разборках Мономаховичей и Ольговичей, потомков князей Владимира Мономаха и Олега.

Об Андрее Боголюбском у нас почему-то не любят вспоминать и говорить о его заслугах. А зря. Среди княжеского разнообразия времён Удельной Руси, той, которая рассыпалась на отдельные княжества – уделы, враждовавшие между собой и ставшие затем лёгкой добычей татаро-монгольских завоевателей, Андрей Боголюбский был одним из самых талантливых и ярких личностей. По сути дела, он предварил реформы Ивана Грозного и его кадровую политику по формированию новой русской политической элиты – служилого дворянства. Боголюбский подбирал соратников не по знатности и рождению, а по способностям и заслугам. Он не побоялся опереться на низы российского общества, противопоставив их самовластию и расколу верхов, в лице удельных князей и их боярства. Он перенёс свою резиденцию из Суздаля во Владимир, где не было никакой аристократии. Боголюбский отказался сесть на Киевский княжеский стол и сделал административным центром Киевской Руси провинциальный городишко Владимир.