Искра

Если ночью спальня выглядела жутко, то при дневном свете уныло — как молодящаяся старуха. Когда-то, лет пятьдесят назад, она была красива, но сейчас ее припудренное побелкой лицо расчертили морщины трещин, губы выцвели, а наряды истлели, рассыпая жемчуг и драгоценные нити — истрепавшееся золотое шитье выбивалось из основы портьер и занавесей балдахина. И все же она жива, дышит теплыми угольками жаровен, смотрит на мир затянутыми пеленой старушечьими глазами. И я с ней.

Еще один день. Столько их будет таких? Или просто — сколько дней еще будет?..

Завернувшись в пуховое одеяло, я подошла к окну, разглядывая холмы и заметенный снегом сад, огороженный кованой стеной. Дворовых построек было немного — ну или они прятались у черного хода — из моего окна, если вывернуть шею, видно только конюшню и каретный сарай. Еще широкую лестницу, подъездную дорогу и замерзшую речку с полукруглым мостом. Пытаясь рассмотреть, живет ли под ним тролль, я пропустила появление Райдера.

Мой… хозяин играл с одноглазым волком, как если бы тот был комнатным шпицем — трепал за уши, бока, таскал за хвост, отбирая палку. Волк вертел лобастой головой, порыкивал, уворачиваясь, прыгал на задних лапах, а когда Райдер исхитрился отобрать обслюнявленную ветку, повалил мужчину в сугроб.

— Ах ты засранец!

Глядя на барахтающегося в снегу Райдера, волк скалился, будто смеялся.

Мужчина перевернулся на спину, сел, отряхиваясь, и заметил меня в окне. Улыбнулся, поднял руку в приветствии. Я осторожно шевельнула пальцами в ответ и спряталась за портьерой.

…может, все будет не так уж и плохо, — робко подала голос надежда. Я в тепле, сыта — а зимой всегда голодно. И призрак Ньюгейта уже не маячит за плечом.

…жить в одном доме с проклятым? Надолго ли хватит его обещания? — очнулся здравый смысл, и я снова сникла.

…дом еще этот. С замками на дверях, с запорами и решетками на окнах. С воем ветра в трубах, с шорохами и шепотками — с наступлением сумерек они становятся громче, и кажется, в них можно разобрать мое имя: Э, — скрип. Тан, — стук. Се-е-ель…

К обеду, опасаясь опоздать и рассердить Райдера, я вышла чуть раньше. Вчерашняя валлийка как раз накрывала на стол — расправляла скатерть, хмуря лоб, перебирала вилки и ножи в деревянном ящике для приборов. Пахло жареной треской.

— Вот этот, — тихо подсказала я, указав на треугольный нож. — И трехзубые вилки.

Женщина смерила меня неприязненным взглядом.

— Благодарю, мисс.

— Мисс Хорн…

— Миссис Ллойд, — помедлив, представилась она. — Обед сейчас подам.

Махнула юбками, ушла.

Я потерла начавшие пульсировать виски и заменила бокалы для красного вина на бокалы для белого — под пузатую бутыль шардоне.

— Добрый день, Этансель.

Райдер.

— Добрый день…

— Рад вас видеть, — сказал мужчина, отодвигая для меня стул. Волосы у него были мокрыми — не то от умывания, не то от растаявшего снега, и с распущенных прядей срывалась вода. Когда Райдер отвернулся, я вытерла руку о юбку.

— Не хотите прогуляться после обеда?

— Нет, спасибо, — быстро ответила я.

Получилось резко, и щека Райдера дернулась, как от пощечины. Со мной он больше не заговаривал — только с миссис Ллойд, разливавшей по тарелкам крабовый суп, — похвалив ее сервировку. Та посмотрела на бокалы, потом, искоса, на меня. Я молча помешивала густое варево, дожидаясь, пока оно остынет.

После обеда я спряталась в спальне. И после ужина. И на следующий день, запирая дверь на засов и раз за разом прокручивая в голове проведенный с Райдером час. Каждый его жест, каждый поворот головы, сравнивая их с хищными, змеиными движениями Джонса. Сходство было — в стремительности, в гибкости и обострившемся слухе: я поскребла ногтем стул, и мужчина сразу повернулся на звук, разобрав его сквозь звон посуды и треск горящих поленьев.

— Вы слышали?

— Что?

— Ничего, — проворчал он. Потом улыбнулся: — Надеюсь, вы не боитесь мышей, Этансель.

А когда Райдер промахнулся мимо ложки, столкнув ее на пол, и тихо ругнувшись, потер глаза, мне стало совсем нехорошо. Если бы не маяк Уилбера -

Чтобы не искать тебя по всему Уэльсу,

если бы не щит вокруг поместья, если бы не волк, оставляющий глубокие круглые следы под окнами дома, если б не зима на безлюдной пустоши — Триединый, как много этих «если»! — если бы не все это, я бы попыталась сбежать. Куда угодно. Хоть к Арчеру — он хотя бы знакомое зло.

Немного успокаивало только присутствие слуг, пусть их и было всего двое: мистер и миссис Ллойд, брат и сестра, а не муж и жена, как я подумала вначале. Валлийцы не обращали внимания ни на маску, ни на чешую Райдера, будто в зеленовато-черных бляшках нет ничего особенного, а бархат на лице — просто прихоть. Меня они тоже сочли прихотью хозяина — неизвестную девчонку, найденную на пустоши: кажется, Райдер не счел нужным объяснять им, кто меня привез и зачем, и спустя неделю моего пребывания в доме — когда Ллойды убедились, что серебро не пропадает, а ночую я в отведенной мне постели -