Искра

Меня маг не замечал, отгородившись ледяной вежливостью. «Добрый день, Этансель. Доброй ночи. Присаживайтесь», — и стук кресла о каменный пол. Сначала я обрадовалась его отчужденности, совершенно не представляя, как себя вести и что говорить после пощечины. Страх, вина и обида так и не позволили мне уснуть — спрятавшись за креслом, я полночи икала в подушку, а едва занялся рассвет, сбежала на кухню. Сказать, что миссис Ллойд удивилась — не сказать ничего, но все-таки приняла сбивчивые объяснения, что мне срочно необходима юбка, я ужасно хочу учиться и если она не против, я посижу тут, в уголке, и потренирую под ее присмотром швы.

В уголке я просидела до вечера, «не расслышав» вопроса, почему не ужинаю с мистером Александром, а потом на цыпочках кралась в спальню, сходя с ума от мысли, что маг, быть может, ждет меня на темной лестнице. Джереми бы ждал. Любой другой тоже.

Слава Триединому, не Райдер.

Маг не стал мстить — ни вечером следующего дня, ни через неделю, ни через декаду. Он просто перестал меня замечать.

Мы не виделись месяц.

Однообразный размеренный месяц, самый однообразный, самый размеренный месяц моей жизни. Правильный и чинный, приличествующий воспитанной девушке. Без внимания Райдера в сутках будто прибавилось часов: вспоминая все, чему меня учили, я подтянула французский и итальянский, подзубрила математику, набила руку в каллиграфии, выписывая аккуратные округлые буквы. Руки, к слову, я тоже привела в порядок — отполированные ногти заблестели, а трещинки не появлялись даже когда я, растопырив пальцы, брала аккорды на спинете. Еще я много рисовала. Выходило неплохо — по крайней мере, миссис Ллойд узнала себя, гостиную, любимый кофейник и мистера Ллойда, лопатой расчищающего снег.

— А мистера Александра не хотите изобразить?

— Боюсь, у меня не выйдет. У мистера Райдера очень живое лицо…

На самом деле, выходило. Но показывать портреты мага я стеснялась.

Рисование, азы языков, математики, географии, игра на музыкальных инструментах, этикет — все то, что должна знать и уметь хорошая гувернантка. Рекомендательное письмо я тоже себе написала, но очень надеялась, что мне не придется пользоваться подделкой и лгать об украденном чемодане с вещами и документами.

Платье, подаренное мне Уилбером, я перешила — с помощью миссис Ллойд, конечно, — и оно перестало сползать с плеч и болтаться. Из рубашки Райдера получилась отличная блуза, а отрез серого репса превратился в юбку с высоким поясом и легкий летний жакет. Успокоившись, я, наконец-то, снова начала походить на дочь своих родителей: аккуратно подколотые волосы, прямой взгляд, прямая спина. Тетя могла бы гордиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вы ведь не из простых, да, мисс Хорн?

— Что вы, миссис Ллойд, из самых простых, — негромко сказала я, перебирая бобы для супа.

— Породу не спрячешь, — возразила валлийка. — Мистера Райдера хоть в дерюгу одень, а все равно видно внука старого герцога.

Ничего себе! А ведь он говорил что-то о лишении титула…

Благо, вопросов о нашем с магом разладе миссис Ллойд не задавала, хотя не заметить, что температура в доме близка к абсолютному нолю, было сложно. Валлийка оказалась не только замечательной служанкой, но и чудесной женщиной. Необразованной, но очень мудрой и доброй в отличие от своего категоричного в суждениях брата. Почувствовав, что я отмалчиваюсь, она перевела разговор на погоду, потом на Ллавелин, где сейчас жили ее сыновья.

— С мистером Александром росли, — улыбнулась она, раскатывая тесто для пирога, — а старый лорд им всем троим уши драл и науки вбивал тростью. Шалопаи и неслухи… Удерут на реку, а я с ума схожу — тут же и эллиллон, и гвиллион, и какой только нечисти нет… Потом, чтоб я их перед Ричардом… старым лордом, — поправилась она, — чтоб я их перед старым лордом выгородила, цветы мне принесут и стоят в линейку, протягивают. — Миссис Ллойд, на секунду прикрыв глаза, окунулась в воспоминания и вздохнула.

А она красивая, — подумала я. — Даже сейчас, в свои — сколько ей? — пятьдесят? шестьдесят? Иссиня-черные косы короной уложены на голове, мелькающие в них пряди седины кажутся витыми жемчужными нитями. Лицо строгое, с бровями вразлет и орлиным носом, но стоит валлийке улыбнуться, и вся суровость исчезает, на щеках-яблочках проступает густой золотистый румянец, а в темно-карих глазах нет-нет да всплывают смешинки — как у тети Скарлет.

Миссис Ллойд выложила на тесто мясную начинку, защипнула края, смазала пирог взбитым яйцом и отправила его в печь.

— Знаете, я всегда хотела дочку. Косички ей плести, наряжать… Не дал Триединый.

— Зато, наверное, ваш муж рад сыновьям? Он тоже в Ллавелине?

— Я вдова, мисс Хорн. — Кольца, тем не менее, на ее пальце не было. — Идемте, я провожу вас наверх. — Женщина поставила на поднос тарелку с бутербродами, чайник, чашку и пошла впереди.

Сидящий в гостиной маг листал газету и на наше приветствие не обернулся.

— Миссис Ллойд, ваша опека моей гостьи неуместна.

— Я не…