Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

– Неправда, неправда. Я знаю всё, я всё вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня.

Тут она с жаром рассказала всё, что ей было известно о ее женихе.

Дама выслушала ее со вниманием.

– Где вы остановились? – спросила она потом; и, услыша, что у Анны Власьевны, промолвила с улыбкой:

– А! Знаю! Прощайте, не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать ответа на ваше письмо.

С этим словом она встала и вышла в крытую аллею, а Марья Ивановна возвратилась к Анне Власьевне, исполненная радостной надежды.

Хозяйка побранила ее за раннюю осеннюю прогулку, вредную, по ее словам, для здоровья молодой девушки. Она принесла самовар и за чашкой чая только было принялась за бесконечные рассказы о Дворе, как вдруг придворная карета остановилась у крыльца, и камер-лакей вошел с объявлением, что Государыня изволит к себе приглашать девицу Миронову.

Анна Власьевна изумилась и расхлопоталась.

– Ахти, Господи! – закричала она. – Государыня требует вас ко Двору. Как же это она про вас узнала? Да как же вы, матушка, представитесь к императрице? Вы, я чай, и ступить по-придворному не умеете… Не проводить ли мне вас? Всё-таки я вас хоть в чем-нибудь да могу предостеречь. И как же вам ехать в дорожном платье?

Камер-лакей объявил, что Государыне угодно было, чтоб Марья Ивановна ехала одна и в том, в чем ее застанут. Делать было нечего: Марья Ивановна села в карету и поехала во дворец, сопровождаемая советами и благословениями Анны Власьевны.

Марья Ивановна предчувствовала решение своей судьбы; сердце ее сильно билось и замирало. Через несколько минут карета остановилась у дворца. Марья Ивановна с трепетом пошла по лестнице. Двери перед ней отворились настежь. Она прошла длинный ряд пустых великолепных комнат; камер-лакей указывал дорогу. Наконец, подошед к запертым дверям, он объявил, что сейчас о ней доложит, и оставил ее одну.

Мысль увидеть императрицу лицом к лицу так устрашала ее, что она с трудом могла держаться на ногах. Через минуту двери отворились, и она вошла в уборную Государыни.

Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась, и Марья Ивановна узнала в ней ту даму, с которой так откровенно изъяснялась она несколько минут тому назад. Государыня позвала ее и сказала с улыбкой:

– Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к будущему свекру.

Марья Ивановна приняла письмо дрожащей рукой и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с ней.

– Знаю, что вы небогаты, – сказала она, – но я в долгу пред дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние.

Обласкав бедную сироту, Государыня ее отпустила. Марья Ивановна уехала в той же придворной карете. Анна Власьевна, нетерпеливо ожидавшая ее возвращения, осыпала ее вопросами, на которые Марья Ивановна отвечала кое-как. Анна Власьевна хотя и была недовольна ее беспамятством, но приписала оное провинциальной застенчивости и извинила великодушно. В тот же дань Марья Ивановна, не полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню…

Рассказы об императрице Марии Феодоровне, супруге императора Павла Петровича П.А. Муханов

I

Под покровительством императрицы Марии Феодоровны находилась, между прочим, Мариинская больница. Старший доктор этой больницы ежедневно являлся к императрице с рапортом[55]. Раз он доложил, что одной из больных женщин необходимо отнять ногу и что дело не терпит отлагательства.

– В таком случае, – сказала императрица, – сделайте сегодня же операцию.

На следующий день она встретила доктора словами:

– Что эта бедная женщина? Хорошо ли удалась операция?

Доктор немного растерялся: операция еще не была сделана, и он пытался извинить свое замедление недостатком времени и заботой о других больных. Но императрица выразила ему свое неудовольствие.

– Предупреждаю вас, – сказала она, – что я не намерена выслушивать завтра подобных объяснений, и требую, чтобы дело было окончено сегодня же.

Однако на другой день оказалось, что к операции не приступали. Императрица вспыхнула от гнева.

– Как, – воскликнула она, – несмотря на мои приказания?

– Умоляю, Ваше Величество, не гневайтесь на меня, – ответил доктор, – я, право, не виноват. Эта женщина просто сошла с ума: она объявила, что допустит операцию лишь в вашем присутствии. Я не посмел доложить вам об этом вчера.

– Как вам не стыдно! – заметила императрица, – за что вы промучили ее даром?

Она приказала немедленно подать карету, взяла с собой доктора, поехала в больницу и присутствовала при операции.

II