Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Однажды Макарий, великий подвижник, услышал голос: «Ты еще не сравнялся подвигами с двумя женщинами, живущими в городе». Святой подвижник тотчас отправился в город и, отыскавши указанных ему свыше женщин, сказал им: «Я пришел к вам из отдаленной пустыни, чтобы узнать ваши дела, которыми вы благоугождаете Богу». Женщины отвечали: «Каких дел, святой отец, ты ищешь у нас? Мы женщины замужние и живем со своими мужьями, как обыкновенно живут все замужние женщины, – какие могут быть у нас особые дела?» Но преподобный убедительно просил их рассказать образ их жизни. Тогда одна из них сказала: «Мы две снохи, жены двух братьев, пятнадцать лет живем в одном доме, и в продолжение этого времени мы не слыхали одна от другой дурного слова и никогда не ссорились между собой. Мы возымели было намерение удалиться от мира и посвятить себя на служение Богу в каком-либо монастыре, но мужья наши не согласились. Тогда вместо этого мы положили завет пред Богом – никогда не произносить ни одного пустого слова, сидеть более дома и заниматься делом». Выслушав это, преподобный Макарий сказал: «Поистине, важнее всего произволение на добрые дела, и если есть такое произволение, где бы кто ни жил, достигнет спасения».

Памятный вечер Н.П. Вагнер

Ветер бил дождем в окна. На дворе было темно, сыро и холодно. Но в большой, чистой комнате тепло и уютно.

Светло горит лампа на круглом столике перед мягким большим диваном. Распятие старинной работы из слоновой, уже пожелтевшей кости. Ровный свет лампадки пробегает легкими, нежными тонами по всей фигуре и мягким светом освещает голову Распятого. И вся фигура резко отделяется от креста из черного дерева.

– Мама! – говорит шестилетний кудрявый ребенок матери, которая сидит на диване и быстро вяжет длинный теплый шарф. – Мама! Ведь это Христос распят?

– Да, Христос! – и она мельком оглядывается на Распятие и снова погружается в свою работу.

– Как же Он распят? Расскажи мне, мама, что значит распят?

– Это значит, что Его прибили гвоздями ко кресту.

– Как – прибили гвоздями?

– Так! – Она оставляет работу и берет за ручку ребенка. – Приложили Его руки вот так к деревянному кресту, в каждую руку вколотили гвоздь молотком, гвозди пробили руки насквозь и вошли в дерево; потом в каждую ногу тоже вбили по большому гвоздю в дерево; потом крест врыли в землю, и так висел Он на этом кресте целый день, пока не умер.

Ребенок побледнел. Его чуткое, восприимчивое воображение живо нарисовало весь ужас страшной кровавой казни.

– Мама! Ведь Ему было очень больно? – спрашивает он, стараясь не верить своему впечатлению. – Больно… До крови?

– Да! Очень, очень больно.

– Зачем же это с Ним сделали? Разве Он был злой?

– Нет, Он был добрый, Он был добрее всех людей, которые были и будут когда-либо на земле, потому что Он был не только человек – Он был Бог!

– Зачем же Его так убили?

– Затем, что Он всем желал добра. Он говорил, что Бог, Его Отец, добр и затем послал Его на землю, чтобы все узнали, как Он добр. И Он делал много добрых дел, и много народу ходило постоянно за Ним. А злые завидовали Ему. Он уличал их во лжи, в зависти, во злых делах. И вот за все за это схватили Его и казнили. Впрочем, Он Сам, желая спасти людей от грехов, желая пострадать за них, добровольно согласился отдаться Своим врагам, принять муки, и притом самые ужасные, за всех людей.

– И за это Его убийцам ничего не сделали? – И на лицо мальчика набежала краска, и слезы засверкали на глазах его. – Я бы их всех прибил гвоздями к деревьям. – И он сжал маленькие кулаки.

– Зачем же? – говорит мама. – Ты сделал бы очень дурно. Никогда не следует платить злом на зло. Это говорил Он, Христос, и когда Его распяли, как ни больно было Ему, но Он, умирая, молился за тех, которые Его распяли, молился, потому что Он любил всех людей – и добрых, и злых… Ведь каждый злой человек не был бы злым, если бы вокруг него не было ничего злого и если бы он сам не мог делать зла.

Мальчик долго смотрел на Распятие, на Его опущенную голову, на страдальческое лицо, на полуоткрытые уста, которые, казалось, шептали молитву и повторяли одно и то же великое слово любви к человеку.

– Мама, – сказал он наконец, – я буду добр, я буду всех любить – и добрых, и злых.

– Да, – сказала мама, – будь добр и люби всех, всех людей. Если ты будешь любить всех, то ты будешь хорошо учиться, потому что только тот, кто много знает, может сделать много добра всем людям и тот действительно любит всех людей.

И она пристально посмотрела на сына, сдвинула кудрявые волосы с его лба и поцеловала этот еще небольшой, но уже высокий и крутой лобик.

«Может быть, – подумала она, – в тебе действительно вырастет любовь к знанию, истине на пользу и благо всех людей. Может быть, Он уже отметил тебя и вложил в твое сердце эту великую любовь». – И она с тихой, безмолвной молитвой взглянула на Распятие.

И тихо теплится лампадка. Светло, тепло, уютно в большой комнате. А ветер бьет дождем в окна. На дворе темно, сыро и холодно.