Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Стучася, у двери твоей Я стою:
Впусти Меня в келью свою!
Я немощен, наг, утомлен и убог,
И труден Мой путь, и далек,
Скитаюсь Я по миру, беден и нищ,
Стучуся у многих жилищ:
Кто глас Мой услышит, кто дверь отопрет,
К себе кто Меня призовет, —
К тому Я войду, и того возлюблю,
И вечерю с ним разделю.
Ты слаб, изнемог ты в труде и борьбе —
Я силы прибавлю тебе;
Ты плачешь – последние слезы с очей
Сотру Я рукою Моей.
И буду в печали тебя утешать,
И сяду с тобой вечерять…
Стучася, у двери твоей Я стою,
Впусти Меня в келью свою!

Успокоение Из журнала «Кормчий»

О ум мой холодный!
Зачем, уклоняясь
От кроткого света
Божественной веры,
Ты гордо блуждаешь
Во мраке сомненья?
Ответь, если можешь:
Кто дал тебе силу
Разумной свободы
И к истинам вечным
Любовь и влеченье?
Кто плотью животной
Покрыл мне так чудно
Скелет обнаженный,
Наполнил все жилы
Горячею кровью,
Дал каждому нерву
Свое назначенье
И сердце заставил
Впервые забиться
Дотоль ему чуждой,
Неведомой жизнью?
Кто дал тебе средства
Чрез малую точку
Подвижного ока
Усваивать знанья
О видимом мире?
И как назовешь ты
Тот дух в человеке,
Который стремится
От грани земного
С сознаньем свободы
И сильным желаньем
Познаний и блага;
Который владеет
Порывами сердца,
Один торжествует
В страданиях тела,
Законы природы
Себе подчиняя?
Кто дал это свойство
Цветущей природе,
Что в ней разрушенье
Единого тела
Бывает началом
Для жизни другого?
Кто этот Художник,
Рукой всемогущей
В цветке заключивший
Целебную силу,
И яд смертоносный,
И яркие краски,
И тени, и запах?
Смирись же и веруй,
О ум мой надменный:
Законы вселенной,
И смерть и рожденье
Живущего в мире,
И мощная воля
Души человека
Дают мне постигнуть
Великую тайну,
Что есть Высший Разум,
Всё дивно создавший,
Всем правящий мудро.

Просьба умирающей дочери Из журнала «Христианское чтение»

Один священник, проповедуя однажды в многочисленном собрании народа, увидел стоящего вдали еврея, одетого весьма хорошо и имевшего привлекательную наружность. Судя по его лицу, он был в великой печали. После занятия места, казалось, он обратил всё свое внимание на поучение, потому что в продолжение его он часто плакал. По окончании проповеди священник не мог удержаться, чтобы не поговорить с этим незнакомцем.

– Позвольте, милостивый государь, спросить вас, не из чад ли вы Авраамовых?

– Вы не ошиблись: я еврей.

– Но скажите, как это случилось, что я вижу еврея в христианском собрании?

Тут еврей рассказал священнику следующее.

– Я из числа самых богатых лондонских евреев. Незадолго перед этим поселился я со всем своим богатством и с единственной семнадцатилетней дочерью в Америке, на плодоносных берегах реки Огайо. Жена моя скончалась перед отъездом из Европы, и я не находил ни в чем утешения, кроме любимой дочери моей. И поистине она была достойна таковой любви. Будучи одарена совершенной красотой, она сочетала в себе превосходные качества ума и сердца с наилучшим воспитанием. Кротким обращением своим она привязывала к себе сердца всех своих знакомых. Будучи ревностным евреем, воспитал я и дочь мою в строгом хранении еврейского закона, думая, что тем я усугубил совершенства ее.