Искра бунтарства (СИ)

Hold your warm and tender body close to mine.

Hear the whisper of the raindrops,

Blowin’ soft against the window,

And make believe you love me one more time,

For the good times.

I’ll get along; you’ll find another,

And I’ll be here if you should find you ever need me.

Don’t say a word about tomorrow or forever,

There’ll be time enough for sadness when you leave me. [1]

Красивая песня навевала тоску, а три стопки виски бросили в жар, отчего пришлось оставить ворот расстёгнутым — обычно Арин всегда мёрзла. Щёки горели; Данс подозрительно посматривал на неё и молча крутил отвёрткой. Когда они переругивались или спорили, напряжение странным образом рассеивалось.

Ещё он наконец сбрил бороду, пока она спала, и стал напоминать человека.

Когда оказалось, что батарей на всех не хватит, Арин, вздохнув, отдала запасную Дансу, а сама осталась ни с чем. Впрочем, в запасниках у военной базы оказалось полно изъятых китайских автоматов — до сих пор в отличном состоянии. Сами пленные солдаты — иссохшие, одичавшие — бродили за воротами лагеря, шипели и тянули тонкие руки через сетку. Данс даже не обращал на них внимание.

В Столичной Пустоши такое оружие попадалось редко, поэтому Арин понадобилась небольшая практика на движущихся мишенях.

— Неправильно держишь. От плеча надо, — причитал Данс, чем только злил. — Не надо тут о перезарядке думать: одним движением обойму меняем; раз, два — и всё. Их даже китайские школьники с закрытыми глазами собирали.

Выбесившись, Арин и вовсе забросила тренировку. Этим вечером в бункере было особенно тихо — но хотя бы без нравоучений. Однако после ужина Данс снова вернулся к автомату: молча вручил его Арин, развернул её к себе спиной, словно в танце, и тыльной стороной ладоней приподнял ей локти, указывая, как правильно. Это лёгкое касание оказалось настойчивее сухих указаний. Казалось, она так навеки и застынет.

— Только не стреляй, а то мы оглохнем, — его горячее дыхание коснулось правого уха. Руки же опустились на талию и чуть развернули бёдра в сторону, чтобы занять правильную стойку. К счастью, под толстым слоем утеплённой формы Арин почти не чувствовала его касания, хотя в голове красноречиво шумело. — Вот так, правильно. Ничего сложного.

— Может, ещё раз повторю, для закрепления?

Она спросила это до того, как поняла — зачем именно.

— Конечно, — он прокашлялся, снова приобнял Арин сзади и помог вести руки, когда она перезаряжала автомат. Вышло и правда быстро. Получив результат, Данс поспешил отойти к своей броне. Без компании к бутылке он не прикладывался.

Сборы утром выдались нервными, уверенность в успехе поутихла. Всю дорогу Арин в уме повторяла движения, но вспоминала только о неловкой близости. Хотелось врезать себе по голове этим китайским автоматом и уже успокоиться. Командный голос паладина повлиял лучше: Арин заняла позицию в укрытии и принялась ждать.

Грохот и стрельба вдалеке привели её в чувства. Данс не возвращался из пекла слишком долго — оговорённое время давно подошло к концу. Не выдержав, Арин, сверяясь с радаром, пошла навстречу, пока не увидела зелёную «дружескую» отметку в окружении красных. Крики мутантов трудно было спутать с человеческими. Словно на автопилоте, Арин выпустила очередь из автомата, сбросила пустую обойму и перезарядилась. Мутанты, прижавшие Данса к земле, не сразу поняли, что произошло, а когда кинулись к Арин, он уже смог встать и принять бой.

Её всегда завораживало, какой мощью обладала силовая броня: кости хрустели в сжатом кулаке, а от удара тощие гули отлетали в стороны тряпичными куклами. Арин добивала противников на ходу — обратно к укрытию; Данс прикрывал. Они скрыли мины под ветками, но рисковали попасть в зону поражения, так что бежать пришлось быстро, не оглядываясь. От грохота в ушах стоял гул.

Без Данса она бы точно не добежала до бункера — попросту не сообразила, в какую сторону свернуть. Повторяя всё за ним, как обычно, Арин словно телепортировалась к нужному месту в бессознательном состоянии. Гуль чуть не сбил её с ног, но промазал в прыжке. Данс с размаху размозжил ему голову и втолкнул Арин внутрь, затем задраил дверь. Скрежет когтей с той стороны привёл её в ужас — теперь твари знали, где они прятались.

— Ты зачем вернулась? — воскликнул Данс с порога, сорвав покорёженный шлем.

Вместо ответа Арин схватила его за ворот брони, куда пристыковывался шлем, и потянула на себя. Он наконец заткнулся и поцеловал её — жадно, царапая отросшей щетиной. Ему пришлось сильно наклониться, а ей — встать на цыпочки.

Азарт погони и близость смерти обоим сорвали тормоза; впрочем, и на ясную голову Арин вряд ли бы остановилась. Данс наконец отвлёкся и вылез из брони, стиснул в объятиях, теперь не боясь покалечить. Потянув за молнию, Арин наконец попыталась избавиться от его ядовито-оранжевого комбинезона; Данс и сам был не против и быстро выпутался из рукавов. Пробуя на ощупь крепкие мышцы, Арин сходила с ума и едва удержалась на ногах, когда её пригвоздили к стене; попыталась расстегнуть куртку, но Данс перехватил руку.