Искра для Снежного феникса

Я же плюнула на попытки подняться. К тому же, несмотря на жертву снежных малышей, силы продолжали покидать меня. Утекали стремительно, буквально текли сквозь ослабевшие пальцы.

Да и гексаграмму портала давно залило…

С хрустом и всхлипом рухнул камин, заливая, наконец, столь неуместное в этом царстве оттепели пламя.

Откуда-то из-под потолка прямо мне на грудь обрушился мокрый, отчаянно вздрагивающий комок перьев: Леда в образе воробья-альбиноса. Или белоснежной колибри… Она тоже была совсем крохотной.

Первой реакцией на появление перевёртыша была радость – страшно было уходить в одиночестве. Но в следующую секунду я поняла, что так не пойдёт. Неправильно это…

– Иди к Фиару, Леда. Ты – его хранитель. Не мой. Ты нужна ему. Особенно сейчас…

– Дураа-ак твой Фиа-аар! – заплакал в ответ несчастный воробушек.

– Дурак. – Согласилась я. – Но ты должна сказать ему, что я люблю его. Люблю… По-настоящему. Я ни в чём перед ним не виновата…

– Дураа-ак… – покинуть меня Леда не успела.

Узор на груди жадно чавкнул и пугливой и одновременно такой храброй и самоотверженной Леды не стало.

На мгновение показалось, что я бегу по залитому солнцем цветочному лугу, ветер треплет волосы, ласково светит солнце…

Я открыла глаза и с изумлением увидела склонившегося надо мной Фиара.

Невозможно описать всю палитру чувств, отразившихся на лице снежного феникса.

– Вот поэтому я и ушла… – торопливо, пока он не успел ничего сказать прошептала я и виновато провела леденеющими пальцами по любимому лицу. – Но я собиралась вернуться… Честно… Я ведь…

– Кто? – тихий вопрос.

И это был однозначно не тот случай, когда стоит играть в благородство, выгораживая женщину, чьи мотивы тебе в целом понятны.

– Твоя мама… Проклятие ледяного сердца – так она, кажется, назвала…

Глава 18

Фиар прикрыл глаза – это был молчаливый крик, исполненный раздирающей боли.

– Я не могла предупредить… – продолжила хрипло и сбивчиво. – Но я была убеждена, что ты поймёшь… Ты ведь… Ведь знаешь, как я к тебе отношусь?

Вдох. Он получился не таким болезненным, как предыдущий, и истерика немного отступила – с Фиаром, от того, что Снежный феникс рядом, было легче.

Значительно легче.

Вопреки нашей несовместимости почти хорошо.

Только вся эта сырость вокруг, плавное, но какое-то непреодолимое разрушение. И снеговички… и Леда… Не выдержав, я крепко зажмурилась, но слезам было наплевать.

Они сочились сквозь ресницы, бежали по щекам, обжигали!

– Мне жаль… – прошептала я. – Зря мы, наверное… Видишь, даже в мире похожем на сказку, не все чудеса случаются… Наверное, это чудо было слишком большим.

Фиар не ответил. Крепче прижал к собственному телу, обнимая крыльями, и терзающая боль отступила ещё дальше. Остался лишь неприятный изматывающий отголосок.

Правда сил всё равно не было. Я не могла встать или даже пошевелиться. Чувствовала себя тряпичной куклой на его руках.

Молчать тоже не получалось. Тишина выходила слишком зловещей!

А ещё хотелось понять. Просто объяснить себе что всё-таки произошло.

– Но мы, наверное, тоже глупые… – почти улыбнулась я. – Ведь известно, что огонь и лёд… А мы… Мы знали, Фиар. Но почему поступили так, как поступили?

В этот раз мне ответили:

– Потому что я не могу без тебя.

– И я без тебя не могу, – слёзы снова хлынули потоком.

– Прости, – едва различимый шёпот.

Но к чему все эти «прощения»? Какой в них смысл, особенно сейчас, когда нам осталось… даже не знаю… несколько минут?

Сил по-прежнему не было, но я потянулась к мужским губам, чтобы прикоснуться в последнем поцелуе. Я никогда его не забуду! Пожалуйста, Фиар, будь счастлив! Умоляю! Единственное, о чём прошу.

– Прощай, – прошептала я.

Миг, и теперь поцеловал сам феникс, и этот поцелуй мало походил на моё касание. Жадный, горячий, обжигающий и… да, прощальный.

– Сердце моё, – прошелестел феникс. – Прости.

Он сжал крепче прежнего, почти до боли, а рядом обрушился очередной кусок то ли широкого потолочного плинтуса, то ли какой-то лепнины. Я закрыла глаза, перед мысленным вздором стремительно проносились картинки из моего прошлого – вся недолгая и не очень-то насыщенная жизнь.

Я попрощалась и смирилась… а татуировка на груди вдруг начала мерно пульсировать.

Или она пульсировала и раньше, только я не замечала, поглощённая присутствием Снежного?

Зато теперь… да, заметила.

– Фиар?

Осознание напомнило удар, мощный и разрушительный.

Татуировка. Это ведь не простой узор, в него преобразилось перо, а перо – это частичка феникса. Первая Королева требовала, чтобы я избавилась от этого дара, потому что иначе Фиар отыщет меня где угодно, а Вьюго и остальные отдали через узор свои силы. Так неужели и сам Тринадцатый…

– Фиар, ты что творишь?! – в панике воскликнула я.

Но феникс уже не отвечал.

Руки, обнимавшие меня, ослабли, крылья тоже. Фиар начал заваливаться, как мёртвый, и паника превратилась в злость!

Я сумела отодвинуть принца, отстраниться, разжимая кокон крыльев, и рванула ворот его рубашки. Обнажила его грудь, чтобы увидеть, как по коже, ровно над тем местом, где совсем недавно стучало сильное мужское сердце, медленно расползается толстая корка льда.