Искра для Снежного феникса

Медленно, стараясь не корчиться, феникс встал и помог подняться притихшей, всхлипывающей иномирянке.

Чеканным шагом прошёлся он по комнате, возвращая той первозданный, а не растаявший вид.

«Бассейн» исчез. Пол снова стал твёрдым, стены перестали истекать неприятными каплями. Ещё камин… За заново вспыхнувшие языки пламени он, кажется, заложил душу ледяным демонам… Плевать.

На всё плевать.

Не оборачиваясь на участившиеся рыдания, Фиар сжал зубы и медленно, пошатываясь, покинул покои предательницы.

Искра

Фиар хлопнул дверью – декоративное скульптурное панно в виде белоснежных саней, запряжённых единорогами, висевшее над дверью, с грохотом обрушилось на пол.

Из-под лепнины тут же натекла лужа, лепнина таяла, как и всё здесь минуту назад.

Я вся сжалась – испугалась, что феникс вернётся.

И снова назовёт Предательницей.

Нет, этого страшного слова так и не прозвучало… вслух… кажется… но оно сквозило из каждого взгляда Тринадцатого Принца, из каждого его жеста, прикосновения. Я как-то не сразу даже поняла, что больше не стою, уперевшись ладонями в комод – именно в этой позе Фиар меня оставил, а сползла благополучно на пол. И продолжаю глотать слёзы, свернувшись в комочек.

Как же холодно… не снаружи… изнутри.

И как же… страшно.

Страшно умирать.

Это похоже на постепенное перекрытие воздуха. Каждый новый вдох – чуть короче предыдущего. Это похоже на распирающий изнутри горло алчный и беспощадный ледяной ком. Он с каждым моим выдохом захватывает всё больше внутреннего пространства, отвоёвывает себе территорию… И перед глазами всё плывёт от удушья и нескончаемых слёз. И потому это похоже ещё на ледяную клетку, которая, наваливаясь со всех сторон, так и норовит раздавить, пробираясь к самому сердцу…

Сердце! Ему больнее всего!

Больно умирать непонятой, непрощённой.

Без права на оправдание.

Больно умирать глупой, позволившей заманить себя в ловушку пешкой в чужой шахматной игре.

Больно умирать разлучённой с любимым…

Это хуже всего.

Так и хочется заорать голос:

– Ну ладно ещё Варт с О!!! Черти б побрали их обоих, но ты, Фиар, ты!!!..

Как ты мог поверить им. Не мне. После всего, что было.

После того, как столь глубоко врос в самое сердце, которое замерзает сейчас, проклятое твоей матерью…

Вот только голоса больше нет, и остатки гордости лишь утяжеляют обиду-ком в горле.

– Не плачь, Искорка… – раздалось вдруг едва слышное. – Не надо…

– Вьюго… милый… – прошептала я, и, разглядев снежного человечка, разрыдалась пуще прежнего.

Начать с того, что Вьюго был вдвое меньше ростом. И он был прозрачный… местами… И ног у снеговичка больше не было. Но он отважно полз ко мне. Полз через все покои. Подтягиваясь на ослабевших руках и оставляя позади лужицы.

– Искорка, – едва слышно шелестел снежный малыш. – Искорка…

– Не приближайся… пожалуйста… – выдохнула я.

Вот только снеговик не послушался. Продолжал упрямо ползти побитой собакой, не сводя с меня жалобного взгляда.

– Где болит, Искорка? – пропищал он с такой заботой, что мне и правда умереть захотелось. Ведь Вьюго… это же всё с ним… из-за… меня.

Пальцы бессильно царапнули грудь.

– Сердце, – прошептала я. – Сердце… болит.

Узор татуировки кольнул и вспыхнул сквозь плотную ткань лифа, будто подтверждая мои слова.

– Ты, главное, не бойся, Искорка… – Пропищал снеговичок, подползая. – Если бояться – будет совсем страшно…

С этими словами он сложил вместе ладоши и меня вдруг окружили снежные малыши из сада. Были они такими же маленькими и жалкими, как и мой бедный Вьюго. И каждый снеговик сжимал в тающих пальчиках по распустившемуся снежноцвету.

– Мы поможем, Леди Ледяной Горы. – С серьёзным видом пропищал Хрусь и вдруг отдал мне честь. – Это наш долг.

– Не-ет… – прохрипела я, пытаясь отползти, что было не так-то просто, потому что снеговики отчаянно таяли и я снова барахталась в луже. – Не приближайтесь, пожалуйста!.. Не надо!..

Мой надрывный вопль потонул в грохоте – на этот раз с хрустом таящего сугроба на пол обрушился подоконник.

Снеговики тем временем подступили вплотную, накрыли свободными ладошками узор на груди и по очереди закрыли глазки. На личиках вместо привычных ужимок застыла мрачная решимость.

– Не хочу… – выдохнула я. – Не нужно…

Снежноцветы вспыхнули. Грудь кольнуло. Невзирая на мои жалкие попытки отстраниться, снежные человечки отдавали мне все свои силы. И таяли, таяли, таяли…

Как же быстро они таяли!

– Отдать вам последний долг – честь для нас, леди… – прожурчал, умирая, забавный задира Хрусь.

– Живи, Искор… – с этими словами меня покинул мой нежный малыш Вьюго.

Я заорала и надрывно закашлялась. Старания снеговиков сделали своё дело – леденящий холод отступил от сердца, но я знала, что это ненадолго.

От стены вдруг отделилась совсем прозрачная Джилла.

– Не смей, Джилла! – на этот раз у меня хватило сил почти на крик. – Иди к Фиару! Это приказ, поняла? Приказ! Иди… к Фиару!.. К тому же и Джолт явно с ним…

Джилла замешкалась на секунду.

Потом бескровные губы её дрогнули.

– Джолт… – прожурчала снежная прислужница, исчезая влажным пятном в стене.