Искра (СИ)

— И как его только еще не разложили первые встречные!.. — чуть слышно прошептал на ухо Сэри сидевший рядом с ним Лотэ. Его со-муж ревниво на него покосился.

— А ты его хочешь? — Несколько обиженно спросил он. Лотэ отрицательно помотал головой.

— Я нет! — Ответил он. — Но другие…

— В Цитадели никто не помыслит нанести Рэни обиду, — краем рта прошептал услышавший их диалог Баррэт, все еще вне себя от изумления. — Но за ее границами!.. Вы правы. Парня нельзя выпускать без охраны и маски на лице!.. И что с ним случилось?

Ни Гвиур, ни Асин, ни сам Рэниари не подали знака, что хоть что-то услышали из этого диалога, продолжая ровно общаться за столом. А после обеда граф категорично указал брату, что тот пока что новобрачный. Вот и пусть занимается молодыми мужьями, а у них еще будет время побеседовать обо всем на свете. К Рэниари Вориндо-рив и подавно не смог подступиться. Ранее столь непосредственный и смешливый юноша лишь неопределенно улыбнулся, отделавшись ничего не значащей вежливой фразой, и предпочел повести новую родню знакомиться с крепостью, болтая обо всем на свете, только не о том, что разрывало от любопытства душу его дядюшке. В конце концов, плюнув и временно смирившись, Барр предпочел удрать в привычные ему казармы проставляться по поводу женитьбы, где и гулял до глубокой ночи с офицерами Цитадели, пока пришедшие за ним как и полагается примерным мужьям Лотэ с Сэриэлем не уволокли своего старшего домой под громовой хохот и добродушные шуточки остающихся гвардейцев.

…Так прошла еще одна неделя.

Лотэ и Сэриэль как-то незаметно стали своими в огромной крепости. У Рэниари было такое чувство, что он знает этих двоих давным-давно. И отчего-то юноша ощущал себя много старше новых родичей.

У юноши медленно, но верно создавалось впечатление, что мир словно замер перед прыжком в никуда, а будущее затягивает непонятная дымка. Одно было хорошо — старший братец все еще гостил в Круглом Холме, не донимая его злым шипением.

Рэни жил в полной изоляции за высокими стенами крепости, чувствуя себя так привычно, так безопасно, так спокойно.

Вот только сам мир не желал оставаться в неподвижности…

Юноша стоял у низкого парапета, ограждавшего небольшой сад крепости. За его спиной шумели корабельные сосны, и запах хвои мешался с соленым бризом, налетающим с вечернего океана. Сад был главным сокровищем Цитадели. На скалах вокруг росли лишь редкие, искривленные жестокими ветрами прутики. И люди побережья поколениями холили то немногое, что удалось вырастить на специально выстроенном равелине, куда чуть ли не горстями носили землю из далеких лесов. В детстве отец рассказывал Рэни, что во времена его деда даже был обычай брать с проходящих судов плату черноземом. Благодаря этому на голых скалах зашумел пусть небольшой, но сад.

Сложная система труб и туннелей доставляла на немыслимую высоту, выше которой были только сторожевые башни, воду. С равелина была видна вся крепость, океан и все окрестности на много морских лиг вокруг. Это было любимое место жителей Цитадели. Люди больше золота, жемчуга, серебра и морского шелка любили и гордились своим садом. Он был весьма скромен в глазах жителей суши, избалованных огромными лесными массивами. По периметру росли корабельные сосны, устилая землю толстым пледом сухих иголок, затем кольцами — бук, ясень, береза и рябина. А в самом центре — рощица вишневых деревьев. Крошечный пятачок в самом сердце равелина был отдан на откуп Рэниари, разбившему там роскошный цветник. Розы всех цветов и оттенков распускались здесь круглый год среди крошечных искусственных родничков и фонтанов вокруг молодого дуба, посаженного еще дедом юноши.

Пройдя прихотливо извивающейся, вымощенной разноцветными камешками дорожкой, Рэниари сел на садовую скамейку, равнодушно уронив на колени прежде любимую флейту. Некогда обожаемые юношей розы отчего-то больше не радовали взор. После возвращения из столицы прошло так мало времени, а казалось, что целая жизнь. Князь, проводив их до ворот Цитадели, отбыл в собственные владения, напоследок одарив юношу приличествующими будущему младшему супругу драгоценностями. Донимавшего его своими бесконечными пакостями Руина не было. Асин занимался хозяйством, в кои-то веки оставив пасынка без контроля. Отец подсчитывал с управляющими прибыль от морских плантаций, а Барр ворковал с мужьями, отвлекая тех от размолвки с брошенными ради любви семьями. И Рэни неожиданно для себя заскучал. Казалось, после случившегося в столице, он не сможет ни спать, ни есть. Однако молодость брала верх над переживаниями мальчишки. Только ставшее уже привычным серое равнодушие затопило душу, оберегая юношу от воспоминаний.

…Послышались приглушенные опавшей хвоей шаги. И лениво обернувшись, Рэниари разглядел в быстро подступающих сумерках отца. Лорд Гвиур шагал неторопливо, явно наслаждаясь возможностью погулять.

— Ты перестал играть, — заметил он, увидев флейту на коленях сына. Тот равнодушно пожал плечами: — Не хочется.

Лорд осуждающе покачал головой.