Искра (СИ)

- Из стойбища - ночью, в пургу? Видно, с совиными глазами и с крыльями у тебя олени. Все вы, шаманы, ходите во лжи, как во тьме... - но посторонился Чёрная Скала - и вошёл Искра к нему в тордох.

Жену Чёрной Скалы, красавицу Бисер, Искра увидал, рукой отстранил, чтобы пропустила в полог - а уж потом узнал: подурнела Бисер, осунулась, глаза от слёз опухли и померкли, в чёлке седая прядь серебрится, как иней. Горько ей и страшно.

И старший сын её - пухленький медвежонок в малице с пушистой оторочкой, от страшного шамана лицо спрятал у матери в подоле. А младший сын, надо думать - тот самый младенец, кого Искра у мёртвой прабабки в руках видел - и ни табуны несчитанные, ни золотой песок этого уже никогда не изменят.

А в пологе - дочери Чёрной Скалы, девочки-погодки, Кедровка и Куропатка, по белым шкурам разметались. Лица у них - как летняя луна, прозрачные, в смертном поту; дышат, словно запалённые олени - тяжко.

Сжал Искра обод бубна в руках - и увидел.

Сидит над сёстрами Лихорадка, на него таращится, глаза - будто пустые бельма, холодное сияние из них течёт, как гной. Сама - вроде вязанки тальника, не тело - охапка почерневших костей. Ноги, как у крачки, короткие, зато руки сухие и длинные, и много их, много: двумя руками девочкам шеи сжимает, ещё четыре к Искре потянула. Цепкие костлявые пальцы - то ли в крови, то ли в саже.

Осклабилась Лихорадка щербатой пастью:

- Пришёл? Ну что ж, раз пришёл - так и тебя съем, а остальными закушу. Долго я из подземного своего тордоха в Срединный мир не выходила - проголодалась.

Усмехнулся Искра.

- Хорошо, что ты из-под земли выбралась. Мне тут тебя прикончить проще будет, - и уголёк из очага взял. Дунул на уголёк - поднялся голубой язычок огня у шамана на ладони.

Почуяла Лихорадка огонь - руки отдёрнула.

- Ну что ж ты, - сказал Искра. - Сама же съесть меня хотела - вот и ешь, а я тебя изнутри спалю, пепел по семи тундрам развею.

Зашипела Лихорадка, как жир на углях.

- Не признала я тебя, отродье огня. Не нравишься ты мне - и родню твою я не люблю, но доброе согласие лучше вражды. Не стану я тебя трогать - уходи по-хорошему.

Мотнул Искра головой:

- Вместе уйдём.

- Девчонок доем - и уйдём, - зафырчала Лихорадка.

Ничего не ответил Искра: бубен локтем к боку прижал, нож из ножен вынул, стал его ладонью гладить - огонь в металл вошёл, засветилось лезвие красным-красно, как солнце закатное.

- Что это ты делаешь? - встревожилась Лихорадка.

Улыбнулся Искра:

- Сейчас этим ножом пальцы тебе резать стану, которыми людей душишь.

Шарахнулась Лихорадка назад:

- Не смей! Одну руку мне тронешь - другой девчонку задушу!

Рассмеялся Искра:

- Вот как? Жаль. Придётся мне тогда этот тордох целиком сжечь. Вместе с девчонками - и вместе с тобой. Так даже лучше выйдет - и следа не останется от тебя. Сгоришь, как тальниковый прут, а пепел я ногой разотру.

Заметалась Лихорадка: и страшно, и добычу бросить жалко - а Искра рванулся вперёд, отмахнулся от её рук и раскалённый нож в глаз твари воткнул. Вспыхнуло пламя, завизжала Лихорадка пронзительно: "Я до тебя доберусь! Кожу с тебя сдеру - и малицу сошью себе!" - и в ондигил выскочила.

Очнулся Искра - понял, что лежит на шкурах у входа в полог, с бубном в руках. Головой мотнул, на локтях приподнялся - тяжело. На девочек посмотрел: задышали они легче - смертное беспамятство в сон превратилось. Рядом Бисер сидит, ладони их нюхает, щёки гладит, на которых живые краски появились - и сама Бисер на измученную старуху уже не похожа. Румянец у сестёр на щеках и на лицо Бисер и в глаза её отсвет кинул, словно солнце.

Прислушался Искра: в метельном вое, вдалеке - еле-еле бубенцы звякают да кости стучат. Предки Чёрной Скалы обратно в Нижний мир подались - без внучек.

Чёрная Скала Искре руку подал:

- Поднимайся, шаман. Великий шаман. Рыбьей крови тебе дать?

Кивнул Искра - молча.

Протянул Чёрная Скала чашку:

- Прости, что из ружья целился в тебя. Горе мне глаза и уши залепило, ничего я не видел. Сейчас вижу. Скажи, сколько оленей нужно тебе? Сто? Двести? Куропатке ты хотел левую рукавицу отдать - отдай, возьмёт она. Возьмёт и под малицей носить будет, на груди. Не сомневайся, Искра. Я твоему деду названому, Тихой Птице, другом был - и тебе другом стану. Ничего не перепутаю и не забуду.

Глотнул Искра из чашки.

"Вот, значит, как, - подумал. - Богатый сильному другом стать готов. Видно, поверил Чёрная Скала в мою силу, да так, что я ему взрослым кажусь. Вот-вот водки предложит мне".

Бисер чайник над огнём повесила, свежей оленины положила в котёл, костный мозг мороженый достала да юколу жирную - для Искры, словно для важного гостя:

- Устал ты, Искра, пока со злой нежитью сражался - и медведи твои устали...

Только Искре не до угощения было - кусок в горло не шёл. Взял он кружку с чаем, чтобы хозяев не обидеть, но прежде, чем чай пить, ладонь надрезал и кровью капнул в огонь. И Чёрная Скала, и Бисер на это смотрели молча, замерли: боялись неловким словом или движением помешать шаману жертву творить.

А Искра лизнул ладонь и сказал тихо:

- Рано ещё радоваться. Не удушил я её.

Нахмурился Чёрная Скала: