Искра судьбы

— Ребята, вы говорите мне, что есть вещи, которые мне нужно знать, но вы пока не можете мне сказать? Это чертовски бесит.

Его глаза чуть расширились.

— Дело не в том, что мы не хотим, но…

— Но что?

— Отец Холдена должен дать добро.

Я застыла.

— Серьезно?

Энсон кивнул.

— Ты многого не знаешь.

— Я в курсе, но ты не являешься частью сообщества Мейсона.

Мускул на его щеке дернулся.

— Моим донором спермы был член сообщества.

— Что? — Это слово прозвучало приглушенным шепотом. — Энсон, он был там сегодня?

— Нет, он давно ушел. Но он привязал меня к ним, и это сложно для меня.

Преуменьшение века.

— Они хотят, чтобы ты переехал туда жить или что-то в этом роде?

— Они бы хотели, чтобы я это сделал, но пока они не оказывают на меня слишком большого давления.

Я положила руку на колено Энсона.

— Тебе не обязательно делать то, чего ты не хочешь. Ты ведь знаешь это, верно?

— Это…

— Сложно. Я знаю, но они не имеют права диктовать тебе, как жить.

У Энсона дрогнули губы.

— Ты собираешься разобраться с ними вместо меня?

— Эй, однажды я ходила на занятия по самообороне. Я могу надрать кому-нибудь серьезную задницу, если захочу.

— Я запомню это.

— Хорошо.

Энсон затормозил перед моим домом.

— Ты будешь в порядке сегодня вечером один?

Он протянул руку и заправил прядь волос мне за ухо.

— Я привык быть одна, Ро.

Я обняла его, зарываясь лицом в его грудь.

— Не хочу, чтобы ты оставался один.

Энсон запутал пальцы в моих волосах.

— Все не так, как было раньше. Я не чувствую себя одиноким. Ты изменила это.

Мое дыхание участилось, когда я отстранилась, наши лица теперь были так близко. Я хотела сократить дистанцию, узнать, каково это — утонуть в этих губах. Над моей входной дверью вспыхнул свет, и я вздрогнула.

— Я лучше пойду.

— Напиши мне позже и дай знать, как все с твоей мамой?

— Конечно. — Я выбралась из «Ровера» и взбежала по ступенькам крыльца. Я попробовала открыть дверь, но она была не заперта. Когда я вошла внутрь, из кухни донесся чей-то голос.

— А теперь иди сюда, Роуэн.

У меня сжался желудок от жесткого тона мамы, но я заставила себя двигаться в направлении ее голоса.

— Мне действительно жаль, я совершенно потеряла счет времени и…

Я замолчала, когда завернула за угол и увидела лицо матери. Ярость была единственным словом, которым можно было это описать. Горячая ярость полыхала в ее глазах.

— Ты наказана. Школа-дом на один месяц. Решено.

Ее слова звучали немного невнятно, и я посмотрела на высокий стакан с прозрачной жидкостью, стоявший перед ней на кухонном столе.

— Мама…

— Не называй меня так, — прошипела она. — Я не твоя мать. Я та женщина, которая останется с тобой еще на год.

Я проглотила ожог, вспыхнувший при ее словах.

Она вскочила на ноги, при этом ноги у нее слегка дрожали.

— Ты больше не будешь беспокоить моего мужа, пока он работает. Я вижу, что ты делаешь, пытаешься создать нам проблемы, вбить клин, но это не сработает.

— Я беспокоилась о тебе…

— Заткнись! — закричала она. — Моя жизнь — не твое дело. Если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули на улицу, когда тебе исполнится восемнадцать, будешь делать то, что говорят, и больше не будешь создавать мне проблем.

Во мне вспыхнул гнев от ее обвинения.

— Это ты создаешь проблемы. Глотаешь таблетки и напиваешься втихаря. Я пыталась помочь, потому что беспокоилась о тебе! — Только я беспокоилась не о ней, а о матери, которую я когда-то знала. О той, кого больше не существовало. Я так сильно хотела, чтобы она вернулась, что мне казалось, будто когти вонзаются в сердце. — У Лейси разбилось бы сердце, если бы она могла увидеть тебя прямо сейчас.

— Не смей произносить имя моей дочери! — Мама схватила стакан и запустила им в меня.

Это произошло как в замедленной съемке. Тяжелый хрустальный цилиндр, летящий мне в голову. Я попыталась пошевелиться, пригнуться, но шок был слишком силен. Стакан ударилась о стену рядом с моей головой и разбился вдребезги. Осколки разлетелись, и я вскрикнула, когда несколько из них порезали мне кожу. Я резко вскинула руку к лицу.

Мама стояла там, быстро моргая, будто не могла поверить в то, что только что сделала.

— Иди в свою комнату.

Алкоголь из стакана обжег порезы, когда я поднесла руку к лицу. Я не стала дожидаться других распоряжений и побежала к лестнице. Я дрожала, когда захлопнула дверь в комнату. Я придвинула стол к двери, не желая рисковать тем, что она вернется за еще одним кусочком меня.

Как только он оказалась на месте, я отступила назад. Поверхность стола была испачкана кровью, и моя дрожь усилилась. В сумочке зазвонил телефон. Я проигнорировала его, позволив сумочке упасть с плеча, и направилась в ванную.

Я замерла, увидев свое отражение. Из трех порезов на щеке сочилась кровь, которая стекала по шее под рубашку. Рыдание вырвалось из моей груди.

Телефон снова зазвонил.

Я взяла мочалку, когда снова всхлипнула, и полила ее холодной водой. Я вскрикнула, прижимая ткань к щеке. Но после того, как острая боль прошла, прохлада воды стала бальзамом для порезов.