Искра в аметисте

— Затем, что люблю, — прошептал Майло прямо в ухо. — Затем, что боюсь потерять. Затем, что каждый раз проклинаю себя, что не могу быть рядом, и умираю при мысли, что с тобой может что-нибудь случиться!

— Майло, — я запрокинула голову и посмотрела на мужчину серьезно, на сколько получалось за пеленою слез. — Тебя не так легко понять. To ты любишь так безумно, что готов полезть за мной в огонь, то даешь на растерзание своим врагам. Разве это и есть любовь?

— Я не стану оправдываться, Гинта, — тихо произнес Вардас и обнял. — Я не стану просить прощение — это не облегчит ни мою, ни твою боль. Все безумие мира, что ожидает нас за этой дверью может сломать и перемолоть нас, как только мы переступим порог, что бы я не делал, как бы не старался. Все, что я могу тебе предложить здесь и сейчас — это часть моей души, хотя, если бы было возможно, отдал тебе все без остатка. Я не стану давать ложных обещаний, что сделаю твою жизнь счастливой и безмятежной, но, если мы найдем в себе силы пройти по ней вместе, трудности покажутся не такими уж острыми. Ты даришь мне то, что я так долго искал — спокойствие души, может и я, какой есть, смогу подарить тебе хоть толику любви, которую ты заслуживаешь.

Все тело ныло от его объятий. Только стоили ли эти ласки и эти слова моей девичей наивности?

— Прости! — пропыхтела я в его плечо и всхлипнула. — Мне не надо было приходить сюда так поздно. Но я, правда, беспокоилась. Хотела порадовать тебя тем, что мы с Людей спасли твое ожерелье…

— Гинта…

— Мне стыдно за свое поведение, и страшно. Ведь еще ничего не закончилось.

— Гинта, чтобы не случилось, — Вардас говорил серьезно, а губы обжигали мои холодные ладони поцелуями. — Я не оставлю тебя. Слышишь? Никогда. Но, умоляю, ты должна мне верить. Всегда.

— Майло, боюсь — я не могу…

— Ты права… — он прижался к моим пальцам лбом, я чувствовала его тяжелое дыхание, — Все должно быть по правилам. Завтра мы пойдем в храм…

— Глупый… — слезы почти высохли, я взяла его лицо ладонями и притянула к себе.

От рук Майло быстро перешел к моей шее, к губам. Спина выгибалась под его пальцами, чувствуя властные прикосновения. Голова кружилась оттого, что поцелуи перехватывали каждый мой вздох. Ласки эти все глубже погружали меня в какой-то совсем незнакомый манящий мир, где я уже не помнила себя и того, что было со мной раньше. Хотелось просто забыть обо всем и навеки тут остаться.

Сброшенное платье осталось лежать на полу, а кровать, совсем не подходящая для первой ночи любви, приняла наши разгоряченные тела. Я прикрывала ладонью рот, чтобы сдержать стон от очередной сладкой ласки, совершенно не заботясь о том, где мой возлюбленный мог обрести такие знания, по укрощению девичьего естества. Просто наслаждалась его присутствием, близким, как никогда. Дарила ему ответные ласки, как понимала и чувствовала сейчас, в этот звенящий момент откровения.

Его грубые руки были сильны и настойчивы, лаская шею, грудь, живот. Губы находили все новые и новые пути по моему изгибающемуся телу, извлекая из него протяжные стоны сладострастия.

Наконец он сжал меня, будто стараясь стать со мной единым целым, и я почувствовала, как надвигающаяся жаркая волна охватила все мое тело, мелкой дрожью пройдя от кончиков пальцев ног, до непослушных рыжих кудрей на макушке.

Мы лежали вдвоем в тишине, слушая как свистит ветер в каминной трубе. Но все было уже не так, как в старом замке. Мы были так близки, что я, припав к его широкой груди. слышала размеренное биение непокорного сердца. Я чувствовала, что теперь принадлежу ему, а он… Что бы там ни было, Вардас — мой мужчина. Мой путь — это его путь, а его путь — моя дорога жизни…

От этой мысли стало очень спокойно и легко. Я даже усмехнулась:

— Знаешь, а ведь там за дверью. наверное, Людя…

Вардас чуть приподнял голову и посмотрел мне в глаза:

— Вам, Гинтаре, как послушнице Пречистой Живы, должно быть стыдно. за свое поведение, перед своей товаркой…

Я видела его игривую улыбку и легонько стукнула его кулаком в бок:

— И вовсе мне не стыдно.

Я зарылась носом в его шею и почувствовала, что сон окутывает меня, как ласковые руки любимого.

Ну я и девица испорченная. Вот правда, не влияет Людька на меня положительно. Ой, не влияет.

Утром впопыхах натянула платье. руки дрожали от смущения.

— Что? — в глазах Майло встрепенулось беспокойство.

— Мне все же страшно, — немного погодя. я решилась на ответ.

— Ничего не бойся! — Вардас смотрел мне в глаза. — Я буду рядом! Все будет хорошо.

Славно было бы. если бы и правда на этом закончились наши невзгоды.

Он целовал меня крепко. Горячо. Еще немного и застрянем в этом номере до весны. Людя запылится от скуки.

— А теперь, беги в свой покой, — канцлер ослабил свои объятья, но полностью из них меня не выпустил. Так вдвоем в обнимку мы и дошли до двери в смежную комнату.

Только вот Люди в комнате не оказалось.

Глава 21

Всю дорогу до Дейделиса ехали молча.

Разговаривать не было сил. Да и желания тоже не было. Накануне было все оговорено до самой распоследней мелочи.