Искра жизни

— Вот видите, — сказал Нойбауэр. — Не забывайте об этом! Я из-за вас многим рисковал. Что вы вообще тут делаете? В городе?

У него чуть не вырвалось: «Почему вы вообще не в лагере?»

— Я… я…

Бланк весь взмок. Он не мог понять, к чему клонит Нойбауэр. Но по опыту хорошо знал, что если нацист разговаривает дружелюбно, значит, заготовил какую-нибудь особенно страшную шутку. Вот так же и Вебер с ним разговаривал, прежде чем глаз ему выбить. Он клял себя за то, что не утерпел и вылез из своего убежища, но уж очень ему хотелось взглянуть на свой бывший магазин.

Нойбауэр видел его смятение. И решил не упускать такую возможность.

— Вы же знаете, Бланк, кому вы обязаны своей свободой?

— Так точно! Конечно же, благодарю вас, тысячу раз благодарю, господин оберштурмбанфюрер.

Свободой своей Бланк был обязан вовсе не Нойбауэру. И они оба это знали. Но на фоне дымящихся развалин все прежние понятия начали вдруг таять. Ни в чем уже нет уверенности. Обо всем надо заранее позаботиться. И хотя сама мысль казалась Нойбауэру вздорной, просто чудовищной, но, как знать, может, такой вот жид и впрямь ему когда-нибудь пригодится. Он вытащил из кармана «Немецкого стража».

— Вот, возьмите, Бланк. Хороший табачок. А тогда, сами понимаете, это была жестокая необходимость. И помните — это я вас вызволил.

Бланк не курил. После экспериментов с горящей сигаретой, которые проделывал над ним Вебер, понадобились годы, прежде чем он перестал впадать в истерику от одного запаха табачного дыма. Но отказаться не посмел.

— Премного благодарю. Вы очень добры, господин оберштурмбанфюрер.

И он потихоньку-полегоньку начал отступать, зажав сигару в непослушной, полупарализованной руке. Нойбауэр огляделся. Никто не видел, что он разговаривал с жидом. Ну и хорошо. Тут же позабыв о Бланке, он погрузился в подсчеты. Но потом тревожно принюхался. Запах гари явственно усиливался. Он поспешил на другую сторону улицы. Так и есть — модный салон горел. Он кинулся назад с криком:

— Бланк! Бланк! — А когда увидел, что Бланка уже и след простыл, заорал: — Пожар! Пожар!

Но никто не спешил ему на помощь. Город горел во многих местах, а пожарные давно уже по большинству улиц не могли проехать. Нойбауэр снова кинулся к своим модным витринам. Он прыгнул в одну из них, выхватил рулон материи и вытащил на улицу. Но второй раз подобный номер уже не прошел. Кружевное платье, которое он цапнул, вспыхнуло прямо у него в руках. Пламя стремительно и жадно пожирало одежду и ткани. Он еле успел выбраться.

Стоя на другой стороне улицы, Нойбауэр беспомощно смотрел на огонь. Вот пламя охватило куклы-манекены, пробежало по ним, слизнув с них платья, — и тут, плавясь и горя, фигуры словно ожили. Они вертелись и корчились, поднимали и сгибали руки, — это был какой-то восковой ад. Потом все разом опало, и пламя сомкнулось над ними, как над трупами в печах крематория.

Отступая под волнами жара, Нойбауэр наткнулся на бронзового Будду. Не оборачиваясь, он присел на статую, но тотчас же вскочил как ужаленный. Он упустил из виду, что голову божества венчает украшение с острым бронзовым наконечником. В ярости уставился он на спасенный рулон материи у себя под ногами: ткань была голубая, с рисунком из летящих птиц. Он пнул рулон сапогом, потом еще и еще. Проклятие! К чему все это? Он оттащил рулон обратно и швырнул в огонь. К черту все! Ко всем чертям! Не оборачиваясь, он потопал восвояси. Глаза бы его на это не глядели! Нет, Бог уже не с немцами. И Вотан,[10] кстати, тоже. Кто же тогда с ними?

Из-за кучи мусора на другой стороне улицы медленно высунулось чье-то бледное лицо. Это Йозеф Бланк смотрел Нойбауэру в спину. И впервые за долгие годы улыбался. Улыбался, ломая и кроша сигару в скрюченных пальцах.

XVI

Во дворе крематория снова стояли восемь арестантов. Все они были с красными лычками политических. И хотя ни одного из них Бергер не знал, судьба каждого была ему теперь хорошо известна.

Надзиратель Дрейер уже находился на своем рабочем месте в подвале. Бергер почувствовал, как внутри все оборвалось: значит, отсрочки больше не будет. Дрейера три дня не было. Из-за этого Бергеру не удавалось выполнить задуманное. Но сегодня Дрейер пришел, и увиливать нельзя — надо идти на риск.

— Давай, начинай сразу же, — пробурчал Дрейер сварливо. — Иначе до вечера не управимся. Что-то мрут они у вас теперь прямо как мухи.

Первые мертвые уже скатились в подвал. Трое работяг раздели их и рассортировали вещи. Бергер проверил зубы, после чего мертвецов благополучно запихнули в подъемник.

Через полчаса пришел Шульте. Вид у него был свежий и вполне выспавшийся, тем не менее он беспрерывно зевал. Дрейер делал записи, а Шульте время от времени заглядывал ему через плечо.