Искра жизни

Ввосьмером они наконец-то снова взгромоздили мягкий труп в кузов. Они так изнемогли, что дрожали от усталости. Потом, не обращая внимания на Штрошнайдера, который жевал табак и сплевывал на них буроватую липкую жижу, подняли Ломана. После женщины он показался почти невесомым.

– Закрепите его, – шептал Бергер. – Руку ему куда-нибудь просуньте.

Им удалось просунуть руку Ломана в ячейку дощатой обрешетки. Конечно, рука теперь неуклюже торчала из кузова, зато тело было надежно закреплено.

– Готово, – сказал Бухер и рухнул вниз.

– Ну что, пугала огородные, управились?

Штрошнайдер рассмеялся. Десять дергающихся скелетов напомнили ему огородные пугала, которые тащат одиннадцатое, застывшее.

– Ах вы, пугала, – повторил он и посмотрел на ветеранов. Никто из них не смеялся. Они только молча пыхтели, уставившись на задний борт грузовика, откуда торчали ноги мертвецов. Много ног. Была среди них и пара детских, в грязных белых ботиночках.

– Ну, – сказал Штрошнайдер, забираясь в кабину, – кто из вас, тифозников вонючих, следующим будет?

Никто не ответил. Хорошее настроение Штрошнайдера портилось.

– Вот говнюки! – пробурчал он. – Даже на это ума не хватает.

И в сердцах дал полный газ. Мотор загрохотал пулеметной очередью. Скелеты бросились врассыпную. Штрошнайдер удовлетворенно кивнул и вывел машину на дорогу.

Они стояли в сизом бензиновом чаду. Лебенталь кашлял.

– У-у, боров разъевшийся, – негодовал он.

А пятьсот девятый и не думал уходить из дымного облака:

– А что, наверно, от вшей хорошо!

Грузовик удалялся к крематорию. Рука Ломана торчала из кузова сбоку. Грузовик подпрыгивал на ухабах, и рука дергалась, будто машет.

Пятьсот девятый провожал машину глазами. Он нащупал в кармане золотую коронку. В какой-то миг ему показалось, что она тоже должна исчезнуть вместе с Ломаном. Лебенталь все кашлял. Пятьсот девятый повернулся. В кармане он нащупал еще и хлеб – тот самый, со вчерашнего вечера. Все еще не съеден. Он нащупал его – и почему-то не почувствовал утешения.

– Так что там с ботинками, Лео? – спросил он. – На что они потянут?