Искрящее сердце

В общем, когда я Светку оттащила, толстуха спеси поубавила. Вся морда располосована, волосы клочьями вокруг летают, роба порвана. Судя по охам и хроманию, щиколотки ей Светка тоже отбила.

– Хм. – Сказала лысая и ушла, и соседки её ушли за ней следом. Как и предполагалось – толстуха никто и звать никак, только на понты и брала.

– Пойдём, пройдёмся, к вожатой зайдём. – Я взяла поутихшую Светку за плечи и вывела в коридор, оставив толстуху приходить в себя. Надеюсь, той хватит ума не портить в наше отсутствие наши вещи, а то я Светку оттаскивать в следующий раз не стану. Конечно, придётся после такого посмотреть вблизи на карцер, но была ни была!

Мы шли по коридору и в раскрытые двери на нас глазели девчонки. Но дорываться больше никто не пробовал – то ли Светка так зыркала, что пугала, то ли неведомым способом уже разнеслись слухи о случае с толстухой. А может, все остальные вменяемые были.

Долго ли, коротко, пришли мы, в общем, в комнату вожатых. Сидело там две дебелые бабы, больше похожие на асфальтоукладчиц, чем на воспитательниц подрастающего поколения.

– Ну? – Тут же спросила одна из них, с самодельными кривыми кудрями на голове. Вторая ничего не сказала, так как была занята завариванием чая и складированием печенья в глубокую алюминиевую миску. Она была крашена хной в рыжий цвет.

– Новенькие мы. Ярослава и Светлана, – широко улыбаясь, представилась я. – Нам велели к вам подойти и представиться. Нам велели занять комнату номер 8, места Д и Е.

Тут уж и вторая на меня уставилась с подозрением. Бедняжки, не привыкли к вежливости. Заговори я матом – и глазом бы не моргнули, а так уже ждут неприятностей.

Молчание затягивалось.

– Так что, если от нас больше ничего не требуется, мы пойдём? – Поинтересовалась я.

– Стоять! – Пискляво заявила та, которая кудрявая. Прокашлялась и заговорила уже нормально. – Я Антонина. Слушать меня как мать родную, делать, что говорят. Сегодня от работы освобождаетесь, с завтрашнего дня, как все – утром три часа и вечером три.

– И какая работа нас ждёт? – Буркнула Светка, не вынимая рук из карманов.

– Шить будете. Скорее всего. На ферму ещё могут послать или в поля, но обычно туда по желанию. Так. Теперь о досуге. Смартфоны есть?

– Их сразу забрали.

– Планшеты?

– Нет ничего. Нельзя, сказали.

– Ага, нельзя, но некоторые тащат, а потом скандалят, что отобрали.

– Не, мы пустые.

– Так. Можете тогда выбрать кружки по интересам, работают вечером и в выходные. Это чтобы времени дурью заниматься не было.

Антонина бросилась открывать ящик в столе и чуть не сшибла чашки с горячим чаем. Вторая вожатая, которую нам так и не представили, ловко выхватила их и переставила на подоконник.

– Вот. – Из ящика на свет появилась обтрёпанная тетрадь. Мы со Светкой переглянулись. Прямо как в древности – даже компьютера тут нет. Ни моноблока, ни ноута, ни паршивенького планшета. То-то они такие дикие, вожатые эти.

– Так куда вас писать? – Антонина раскрыла тетрадь и плюнув на палец, стала листать страницы. – Рисование. Актёрское мастерство. Литературный клуб.

Каждое наименование заставляло нас со Светкой морщиться.

– Танцы.

– О! Давайте танцы! – В один голос крикнули мы, но Антонина тут же разбила все надежды.

– Мест нету. Так что? Рисовать, в актёры или в книжный клуб? А?

– А кружки обязательно посещать? – Спросила я.

– Ну как сказать… Вроде нет, но сказано было, чтобы все ходили!

Распространённый нынче способ «свободы выбора», не впервые мы с таким сталкиваемся. Сам этот лагерь тоже случился как бы по нашему желанию.

Ну что же. Актрисой я быть никогда не хотела, литературой не увлекаюсь (по крайней мере той, что могла проходиться в клубе коррекционного лагеря для трудных подростков), так что оставалось рисование.

– Рисование. – Вздохнув, выбрала я. Светка согласно кивнула. Мы обе рисуем ещё хуже, чем поём, а поём так, что сами себя слышать не можем, ну да ладно. Чего только не сделаешь, когда говорят – надо!

– Как раз сегодня занятие. В семь тридцать, сразу после ужина. Идите, за бельём придёте через полчаса.

В общем, стали мы обживаться. К ужину с соседками перезнакомились и узнали, что да как тут устроено. Поцарапанная Светкой толстуха из нашей комнаты сменилась с короткостриженой из соседней, эта нам понравилась гораздо больше. Оля жила в лагере уже месяц и много знала.

Оказывается, лагерь смешанный. То есть половина корпусов занята лицами мужского пола. Пересекаемся мы, правда, крайне редко – и столовые у нас раздельные, и работа. Ну, кроме фермы и полей, но туда нечасто кого гонят, не положено потому что. Ну а каких-то вечеринок да танцев тут, понятное дело, нету. Лагерь всё-таки, не дом отдыха.

Насторожившаяся было Светка, услыхав, что пересекаться с парнями не придётся, прямо подобрела. Но в общем, куда ценней оказалась информация о столовой – кормёжка, по Олиным словам, тут такая, что не разжиреешь. Если родственники не будут деньги и продукты слать, будем на голодном пайке.