Искрящее сердце

Смерть сестры. Смерть племянницы, светлой и юной, обожаемой так сильно, что Мима пошла бы вместо нее умирать, дай ей кто-то шанс.

Но Владлен никому не дал шанса.

Странно, как легко оказалось его предать. Несмотря на клятву верности, которую каданцы чтили, несмотря на осознание величины вмешательство – смерть Владлена меняла всё. Несмотря на отвращение к собственному поступку, впрочем, весьма смазанное, протекавшее на фоне горя от потери родных практически бесследно.

А теперешняя жизнь как будто была взята в долг и совершенно не имела цели. Что теперь? Ничего.

Где-то там остался командор, мужчина, который даже в том её полумёртвом состоянии умудрился разбередить душевные раны, вернуть мысли о том, что ты одинока и не встречала человека, с которым просто хочется быть рядом.

Что бег за влиянием и деньгами не приносит умиротворения, просто подстёгивает бежать всё быстрее и всё дальше, спешить пересечь черту, за которой, по сути, ничего нет.

А выходит, что когда черта осталась позади, тебе вдруг подарили короткую встречу с тем, кто на обочине – и эти моменты оказались наиценнейшими.

Такая насмешка судьбы… которой Мима была благодарна, ведь эта встреча означала, что настоящие мужчины всё-таки существуют на белом свете, пусть им и не суждено больше пересечься.

Наверное, сейчас он национальный герой – опытный воин в красивом праздничном мундире, который выходит к зрителям и смотрит на их благодарность свысока. Спаситель.

И небо меняло краски, хотя все они были серые, и болото поглощало остатки ощущений – трепета пытающейся разгореться любви, отчаяния, благодарности, надежды, смирения.

И текли дни за днями.

Наверное, была весна – время, когда чаще всего сходят с ума. Мима привычно вышла из своего номера – одного из ряда одинаковых безликих номеров длинного барака и, углубившись в парк, села на лавочку. Пара часов пристального наблюдения за неотзывчивым небом – и можно ложиться спать, вычеркнув из жизни очередной день, прошедший никак.

Позади раздался шорох.

– Молчи, – на губы легла твердая рука.

Мима подумала, что всё равно не стала бы кричать. В последнее время она почти не произносила никаких звуков.

Убедившись, что вопить никто не собирается, рука убралась и рядом на лавку села высокая сгорбленная фигура. Это был Клюква. Он неловко сложил руки перед собой и уставился на скрюченные пальцы.

– Прости. Не хотел, чтобы о моём присутствии кто-то узнал.

– Ничего.

– Видишь, я тебя нашел.

– Зачем? – с совершенно закономерным изумлением спросила Мима.

– Зачем? Ради него.

Она не ответила, потому что сразу поняла, о ком речь. Он любил своего командор так, что смог бы убить – не каждая женщина способна похвастаться такой преданностью.

– Как он? – спросила Мима.

– Он? Плохо.

– Плохо? – и снова удивление вполне оправдано. – Почему? Он теперь герой…

– Какой там герой, – Клюква скривился и ссутулился ещё больше. – Герой, тоже мне… Они сделал из него козла отпущения. Он убил Владлена и восстановил мир, и прилюдно всё так и есть – его вписали в герои, верно. А потом убрали с поста, потому что сейчас другое, мирное время и не нужны люди, пусть даже с большим опытом, но которые умеют действовать только силой. Сейчас нужны другие – прощелыги, которые просочатся в малейшую щель и умаслят любого оппонента. Такие как командор остались не при делах. Он своё отработал. В общем, его отправили в почетную отставку.

– Куда?

– Недалеко… дня за три долетим. Если захочешь. Ты захочешь? – Клюква впервые посмотрел ей в глаза, испытующе, почти просяще – и на его лице нервно подергивалась какая-то мышца.

– Конечно, – сказала Мима, тронутая этим выражением неуверенности. Может он просто не знает, что ей нечего терять? А даже было бы что – командор стоит большего?

– Это будет… побег из твоей тюрьмы. Если тебя поймают, могут дать реальный срок.

– Я поеду, – мягко повторила она. Мужчины часто думают, что женщины не осознают всей серьезности положения, тогда как обычно они сознают её чуть ли не лучше всех остальных. Но право слово, о чём тут думать – болото против встречи с человеком, о котором в памяти только хорошее? Каждый взгляд, скрывающий острое сожаление, его мягкий, полный муки голос. Когда по вечерам Девис приходил и расспрашивал о мелочах, необходимых для планирования операции, он старался держаться как можно дальше и даже голосом не напугать, считая, что женщины не должны испытывать страх. Никогда.

Как бы то ни было, что бы ни вытворяли глупые аграндцы, для неё он навсегда останется героем.

– Тогда вперёд.

Они встали – Клюква вскочил первым – и исчезли в парке среди деревьев. Об исчезновении Мимы в бараке узнали только утром, когда она была уже вне пределов досягаемости.

***

Любая тюрьма остаётся тюрьмой, как её ни маскируй.

Командору выделили большой дом на побережье тёплого моря, но так далеко от городов, что дом казался камешком на поверхности безбрежной пустыни, а вокруг – только леса, песок и воздух.

Клюква получил целых три разрешения на посещение Девиса, потому что к нему так просто не пускали – и каждый раз заявлял, что явился в одиночестве.