Искры гнева (сборник)

Но когда он подошёл к чумакам, Санька на бочке уже не было, он словно испарился. А на его месте стоял среднего роста, широкоплечий, как видно большой силы, человек. Казалось, на нём были не широкие синие шаровары, а юбка из десяти, а то и пятнадцати клиньев, из материала, пошедшего на них, можно было бы сшить десять, а то и пятнадцать юбок. Белая, новенькая, с вышитыми рукавами и уже в нескольких местах запачканная смолой сорочка на богатыре была заправлена под чёрный, вымазанный дёгтем кушак.

Присмотревшись, Головатый узнал его. Это был Остап Кривда, чумак из Лубен. В дни своего чумакования Гордей часто встречался с Остапом на дорогах, на торжищах. Иногда обозы, в которых они находились, чтоб безопасней было в дороге, объединялись. Не раз Остап Кривда перевозил с Дона к Днепру, в Сечь, оружие и всякое военное снаряжение. А такое дело понизовцы, разумеется, доверяли не всякому. Остап — добрый, хороший человек. Правда, немного задиристый, нетерпеливый.

— Эй! Друзья! — закричал Кривда. — Сегодня набежало мне, округлилось лет, лет… Ой, многовато!.. Даже не хочется говорить, пугать себя и вас. По этой причине, друзья, ставлю бочоночек. И всех приглашаю на именины! — Откинув большую, лобастую, русочубую голову, Остап засмеялся, да так, что даже в бочке загудело, а по роще прокатилось эхо.

— Врёт!

— В прошлое лето, когда возвращались, он точно так же выдумал причину.

— Верно, справлял поминки какого-то своего деда.

— Это от доброты, от щедрости после хорошего торга.

— От щедрости сердца…

— Неважно, по какой причине, лишь бы поставил, — слышались оживлённые голоса чумаков.

А некоторые только многозначительно усмехались.

— Эй, хлопцы! Катите, катите сюда! — кричал Кривда.

Двое парней выкатили из двора корчмы дубовый пузатый, опоясанный берестяными обручами, вёдер на пять-шесть, бочонок. Подкатили к осокорю и поставили на пустую бочку.

Остап аккуратно выбил днище. И сразу же повеяло чабрецом, мятой, душистой смесью степных трав.

Кривда снял шапку, коснулся кончиками пальцев дуката, что на крепком просмолённом шнурке висел у него на груди, обвёл внимательным взглядом окружающих и поклонился на четыре стороны. Затем подхватил черпак, набрал из бочонка прозрачной, с зеленоватым отблеском жидкости. Такой же, наполненный водкой, черпак поднёс к губам и самый старший в обозе седоусый чумак-воловик. Выпив, они расцеловались и отошли. А около бочонка стали два пожилых, почтенных чумака. Они выпили сначала сами оковитой, а потом не спеша начали разливать водку черпаками во всё, что подставляли: в миски, крынки, в деревянную, глиняную и железную посуду. Чумаки благодарили и отходили к лежащему на траве ковру, покрытому длинными полотенцами, на середине которого красовалась большая белая паляница, украшенная гроздьями калины, нолевыми привядшими бессмертниками, синеватыми косариками, белыми с жёлтыми сердечками ромашками, а вокруг этой убранной цветами паляницы лежали коржи, колбасы, чебаки, бублики…

— Твоё здоровье, Остап!

— Много лет!..

— Дан боже, чтоб всё было гоже!

— Пусть будет!

— Пусть!.. — произносили весело и от души чумаки.

Из черпаков лилась и лилась оковитая…

Не увидев нигде Санька, Гордей решил стреножить поблизости на хорошем пастбище коня, вернуться снова сюда, поздравить Остапа и попытаться всё же разыскать паренька. Ведя коня в поводу, он пошёл не торопясь мимо весёлой компании.

— А кто ж это чуждается нас? — услышал Гордей позади чей-то голос.

— Да-да, обходит…

— Постойте! Да неужели?!. — воскликнул удивлённый Кривда. Он бросил на землю жбан, чебака и что есть духу помчался наперехват с выкриками: "Постой, не уйдёшь!". Догнал Головатого и преградил дорогу.

Приветствия были самые задушевные. Надавав друг другу крепких тумаков, Гордей в обнимку с Остапом, с саквами через плечо, очутился в кругу чумаков.

— Друзья! — прогремел голос Кривды. — Вот это, видите, Гордей Головатый! Кто не знает, так знайте: сечевик и чумак! И ещё знайте, он из обоза покойного Мартына Цеповяза. Это он, Головатый, сумел спасти чумаков от татар, когда ордынцы налетели на обоз.

— Слышали такое…

— Доброго здоровья Головатому!

— Желаем здравствовать!

— Полным его! По венчик! — раздались голоса.

Многие чумаки действительно слышали о Гордее, хотя свидеться с ним никому из них ещё не приходилось.

— Так что, товарищи, — не унимался Кривда, — попотчуем! И пусть отныне он будет, в нашем лубенском обозе!

— Пусть будет!..

— Пусть с нами!..

— Будет иметь пайку к саломате!

— Кропите, крестите его черпаком!

— Полным!

— И от нас! — последние слова выкрикнул огнебородый атаман прилуцкого обоза Дмитро Кавун. Узнав, кто такой этот высокий седоусый человек, он уже дважды с ковшом в руках пытался прорваться к Гордею, извиниться, чтобы он не гневался на неучтивую встречу на чумацкой дороге. Но атаману никак не удавалось подойти близко к Головатому, окружённому тесным кольцом чумаков.