Искры и химеры

Следующим утром собирались впопыхах. Оказывается, Кирилл с Вадиком раздобыли микроавтобус, недаром вчера хвастались хорошими друзьями в этом городке. Выехали на удивление быстро, сразу начали петь, читать стихи, шутить.

А Доре было неспокойно. Мысли возвращались к Лансу. Как он там, здоров ли? Руки сами потянулись к планшету. Девушка отсела подальше от шумных ребят, пробравшись на заднее сиденье за мотоциклы (как в микроавтобус запихнули три штуки – до сих пор в голове не укладывалось). Едва не свалила гитарный футляр, поцарапала ногу о брелок на чьем-то пыльном рюкзаке с черепами.

Неудобства были вознаграждены. Вот оно, послание Ланса! И от Роберта тоже есть. Нельзя получать все призы сразу, – решила девушка и кликнула первым на сообщение ученого.

«Встречу вас под Тулой, – коротко писал Роберт. – Во сколько – созвонимся. Телефон ниже. Я занят исследованием аномалий. Раньше завтрашнего дня отмазаться от работы не удастся».

Забавно, ему все время некогда. Надо было Нике открыться! Прошлое письмо Ланса взбаламутило, испугало ее. Теперь она сама не понимала – почему сорвалась из уютного Барска втайне от самых близких людей.

Ланс писал, что соскучился, что волнуется, сыпал предостережениями. Осадок от письма был неприятным. Тени ложились на душу длинные, серые, недружелюбные. Сегодняшний сон про Дельту не прибавлял радости.

Но Таня с Ирой в две гитары играли веселую музыку (кажется, та называлась кантри), что-то напевали про ковбоев, лошадь, которая не любила, когда при ней курят, и красотку Долли, не способную выбрать себе достойного кавалера.

– Эй, отшельница, пробирайся к нам! – помахал ей Гоша.

Машка сидела рядом с ним, поджав под себя левую ногу и хитро-хитро улыбалась.

– В чем дело?

Проделывать обратный путь оказалось еще сложней. Наконец Дора плюхнулась на сиденье сразу за водителем – где уже уютно устроились Гоша с Машей. «А у них что-то намечается», – удивленно отметила девушка.

– Рассказывай, – просто приказал Георгий. – О две тысяча девяносто девятом годе. Все, что знаешь. Мне интересно. Как там, в будущем?

Понятно с ними. Машка проговорилась.

Пришлось начинать сначала, про информационные войны, про Российско-Китайско-Индийский союз, про центры миграции, макросеть, сообщества программистов и многое-многое другое. Автобус подпрыгивал на ухабах, ребята отложили гитары и прислушивались к ее истории. Одна Ленка старательно делала вид, будто разгадывает кроссворд, остальные внимали, разинув рты.

На середине рассказа Дора прервалась, прислушалась к проносящемуся за окнами миру.

– Маха!

Она оглянулась на ребят, те резко нашли себе занятия – смотреть в окно, настраивать гитару, читать. Лешка умудрялся читать журнал кверху ногами, но не подавал виду.

– Слежка приблизилась.

Она быстро поделилась с двойником своей идеей.

– А получится? – с сомнением нахмурилась Маша.

– Ника со своими это обсуждала. Вдвоем… Втроем. – Взгляд на заинтригованного Гошу, что уж природному психологу простаивать без дела. – Можем попробовать.

– Дай. – Машка первой уцепилась за Дорину и Гошину руки.

Гоша дернулся, напрягся, не освободился. Его смятение встрепенулось испуганным зайцем, ознобом передалось девушкам, едва слабый импульс эмоций потек от Маши по цепи. Дорофея чувствовала, как энергии тормозят на парне, темнеют, что ли, приобретают окрас. Впервые после взрыва, устроенного Лансом в Барске, она видела их цвет, ощущала на языке покалывающий терпкий вкус могущества и солоноватый – страха.

Получалось плохо, хотя догадливая Маша как могла помогала ей. Гоша, кажется, тоже втянулся, кое-как делился – неумело, неуклюже, но толика силы вливалась в общий обмен эмоциями.

– Дай я, – не выдержала Маха. – Опускай граблю, я лучше сделаю!

Мигрантка не возражала. Попытка увидеть отняла у нее много сил.

Мария Иванова, словно перископ над водами, подняла ладонь над головой, поводила ею, помахала.

– Bay, ва-ще! Жесть! – восторженно охнула девушка. – Йе-е-е, как я умею!

Гоша и Дора неожиданно стали частью ее сознания, гаджетами, подключенными к поисковому механизму. Вместе с Машкой они делили чувства и мысли. И видели, а это главное.

Пространство вокруг вдруг распахнулось необозримыми полями, словно у Дорофеи вытащили из тела нервные окончания и электропроводами растянули на километры во все стороны.

Точки эмоций людей, даже животных вспыхнули всей яркостью цветовой палитры. Чужие страхи, радости, спокойствие, стыд, ненависть, волнение рассыпались по полю живым переливающимся ковром.

И где-то там, на краешке восприятия, теплился сигнальный маячок интереса к ним, не ослабевающий, негасимый. Он приближался в спокойной уверенности – девицы Ивановы будут пойманы.

Маша – единый мозг их трехликого организма – сосредоточилась на том маячке, приблизилась, точно зумм фотокамеры, присмотрелась. Даже сумела сосчитать до четырех – именно столько охотников пустили по их следу. Охотников спокойных, уверенных в своих немалых силах, мудрых.