Искры и химеры

– Кто сказал, что отдам? Пусть играется, – флегматично пожала плечами Марина. – Он такая же химера, как и остальные. Ошибка в пространстве и времени, неучтенный фактор. Он нам поможет, потом уйдет. А мы будем жить вечно. Ты хочешь жить вечно, папа?

– Я хочу быть молодым и здоровым, – честно признался старик.

Коляска подкатила к шторе, Дорофея отступила в сторону. А дед потянул за тяжелую ткань сморщенной, усыпанной пигментными пятнами рукой и открыл компьютер и нагроможденные друг на друга ящики с оборудованием.

– А еще хочу, чтобы ты не рисковала моей внучкой. Ты за голос боишься, детей не заводишь, хоть Роксану пожалей, не давай опасных заданий, – продолжал старик.

– Что с ней случится? – Дора уловила в голосе пренебрежение.

Марина встала, Дора попятилась, освобождая проход. Но женщина задержалась.

– Вот что, если после всего, что сегодня произойдет, Роксана по-прежнему будет мне верна, я позабочусь о ее перерождении.

Старик кивнул и сосредоточился на компьютере.

Девушка поспешила за блондинкой, едва-едва успела прошмыгнуть из квартиры, выбралась на улицу и перевела дух.

Они.

Взорвут.

Барск!

Барск!

Город, который она полюбила. И поселок Васильки, где живут Машкины – и немного ее – родители! Значит, она обязана хоть что-то предпринять!

Она потянулась к планшету, не останавливаясь, набрала текст, отправила Роберту, а когда подняла голову – с ужасом поняла: Марину она потеряла. В панике девушка возвратилась к торговому центру, побродила по этажам, заглядывая в лица, прислушиваясь к своим чувствам.

Она не была больше невидимкой. С уличного лотка она стянула солнечные очки и платок, который немедленно повязала на голову наподобие банданы. Прохожие с первого взгляда не опознают – и то хорошо.

«Все пропало! Я ничего не могу сделать!» – металась она. Пора было возвращаться к Машке, виниться перед старшими. Погодите-ка. Кто там покупает гарнитуру-наушник в киоске возле пиццерии?

Дорофея остановилась, едва не налетев на Ксану (спасибо Ноэлю про лекцию о семействе!). Та расплачивалась кредиткой, попутно разглядывала брелоки на сумочку. Пришлось подождать, пока приемная дочка Марины купит все, что приглянулось.

Мигрантка думала недолго. А вдруг девчонка приведет ее к Лансу? Или поможет узнать что-то еще – важное для всех? Значит, пора становиться чужой тенью.

Верховицына-младшая не торопилась. Она слушала музыку, пританцовывала на ходу, что-то вполголоса напевала на незнакомом языке. Дора вновь начала злиться. Она теряет время! И еще наказ своего вокзального спасителя не выполнила! Уточнить бы у него, что он хотел ей показать?!

– По телевидению крутят обращение Рюкина.

От голоса за спиной Дора споткнулась и едва удержалась от падения. Орэф стоял позади и улыбался.

– Вы шпионите за мной! – накинулась на него девушка. – Играете, как с куклой!

– Сейчас не за тобой, – просто сказал он, не сбавляя шаг. – И да, сейчас она почти безголоса, приказать не может, – ответил он на не сорвавшийся с губ вопрос. – А если попытается, онемеет надолго. Найди в ней друга, если сможешь. Вместе вы могли бы многого добиться, наследница Дельты.

– Зачем я вам? – не отставала Дорофея. – Почему помогаете?

Мужчина снова улыбнулся, коснулся руки девушки и исчез, словно привиделся.

Дора устала удивляться. Когда чудес слишком много, они обесцениваются. Но незнакомец приберег для нее прощальную шутку.

Шумная Москва куда-то исчезла, зато взору девушки открылась гористая местность, знакомая по прошлым снам. Холодный ветер бросал в лицо ледяные брызги, низкое темное небо клубилось тучами над неспокойным морем, сердито царапающим черные камни. Волны приносили вырванные с морского дна водоросли и швыряли к подножию когда-то белой, а теперь грязно-серой башни маяка. На ее вершине едва теплился желтый свет.

Дельта знала, что справа за мысом, далеко выступающим в море, лежит город, который ей предстоит покинуть навсегда. А за спиной стоит Орэф. Не оборачиваясь, Дарья Фелисия тихо произнесла:

– Гелика всегда любила это место. До последнего дня, пока ее сознание сопротивлялось мне, приходила сюда, слушала чаек, играла с сыном смотрителя маяка.

– Хватит! – Голос Орэфа дрожал. – Я всегда тебя поддерживал в память о ней. А ты продолжаешь мучить, напоминать, что ты – не моя дочь! За столько лет я решил сделать передышку, почувствовать себя человеком, а ты, наглая воровка, продолжаешь меня изводить!

– Я ухожу, а ты волен похоронить ее где захочешь, – как можно безразличней отозвалась Дельта. Дора чувствовала ее жалость к мужчине. – Прости, я виновата!

Дарья Фелисия лгала: его дочь она не жалела. Но мужчина позади успокоился, снял с плеча тяжелую сумку, помог девушке надеть установку ретросдвига. Вдали грохнул первый выстрел. Корабли, целый месяц простоявшие в гавани, дали первый залп по городу.

– Мы встретимся позже, – заверил Дельту Орэф, проверил контакты в установке, удовлетворенно кивнул и потянул за рычаг.