Искупительный грех

Но решающим аргументом стал счастливый взгляд Курта. Линде даже пришлось прикусить губу изнутри, чтобы не заплакать. Курт был ее самой большой болью. Она жизнь бы отдала, только бы он оправился.

Но это был не последний спор за вечер. И главным камнем преткновения стал пакет с продуктами, который принес Ян. Он так и остался стоять не разобранным. И когда Линда провожала мужчину до двери, то попросила, чтобы он забрал его. Из-за чего получила недовольный взгляд.

- Я думал это справедливо.- попытался уговорить ее Ян.- Я ужинаю здесь почти всю неделю. А я взрослый мужчина с отменным аппетитом. Тебе приходится готовить больше еды и это…

- Это ерунда по сравнению с тем, как преображается дом. Я в состоянии накормить ужином, но сама бы е смогла починить ни крыльцо, ни лестницу. Думаю, что ужин, это ничтожная плата.

- Линда. За это я получаю деньги. Так что… Да дело даже не в этом. Просто так для меня спокойнее. Я мужчина и не хочу никого обременять. Может я и не эталон нравственности, но у меня есть совесть. Тем более в пакете всего лишь фрукты и сладости. Ну, пара коробок молока и сок. Что в этом такого? Считай это подарком для детей.

- Нет. - отводя взгляд, ответила Линда. - Я и сама могу купит все это детям.

- Линда. Это не подачка. Я уверен, что ты сама можешь все это купить. Что плохого в том, что я принес немного продуктов?

От понимания в его глазах, щеки ее вспыхнули. Ее и так задевали попытки жителей городка вручить ей вещи и одежду. А от сознания, что и Ян хочет облагодетельствовать их, Линде было еще хуже. Она сама не понимала, почему это так ее задевало. Да и глупо было отказываться от помощи, особенно в их положении. Ей стоило бы радоваться любой помощи, прежде всего ради детей. Но она не хотела, чтобы этот мужчина смотрел на нее с жалостью. Чтобы думал о ней как о женщине, неспособной обеспечить себя и детей. И эта сумка продуктов, которую он вручил ей, со словами «вот, это для вас», стала каким-то символом ее никчемности. Линда могла бы сказать, что это все ее гордость, но знала, что от ее гордости ни осталось и следа. Она забыла, что значит это слово. За последние пять лет, она унижалась и умоляла столько, сколько другие не унижались и не умоляли за всю жизнь. И все же, она не хотела от Яна Ривза подачек.

- Что же. Тогда можешь выбросить это. - пожал он, и сбежал с крыльца.

Не успев подумать о том, что делает, Линда последовала за ним. Он уже взялся за ручку дверцы своего пошарпанного «Бронко», когда Линда схватила его за рукав рубашки. Мужчина резко обернулся, а Линда растерялась от смелости своего поступка. Она даже забыла вздохнуть. Что это было, страх или нет, она не знала. Только она почему-то не одернула руку. Просто застыла потрясенная. Голова закружилась, но Линда решила, что это от усталости, а может из-за беременности. Но у нее не было времени подумать. Ян накрыл ее похолодевшие пальцы горячей ладонью. Он не был рассержен, Линда видела это очень ясно. Но то, что светилось в его глазах, было более волнительно и еще опаснее.

- Это всего лишь продукты, Линда. - тихо сказал он. - Ты пытаешься сохранить гордость. Думаешь, я не вижу? Это я могу понять. Но тогда и ты пойми. Пойми меня и мою гордость. Или ты берешь продукты, которые я принес и принесу снова. Или я больше и крошки не съем в этом доме.

Линда кивнула. То ли соглашаясь принять продукты, то ли поддерживая его в решении больше не садиться с ними за стол. Она увидела, как Ян кивнул, на секунду задержав взгляд на ее губах. Потом спустился ниже, на ворот ее рубашки и вернулся к губам. Непроизвольно Линда провела по ним языком, от чего мужчина тяжело сглотнул. И резко рванувшись, разорвал их физический контакт.

- До завтра. - бросил он, забираясь на сиденье машины.

- До свидания. - тихонько шепнула Линда, сомневаясь, что Ян услышал.

Он уехал, а Линда еще долго стояла и смотрела, как оседает пыль на дороге, поднятая колесами его машины. Стояла до тех пор, пока Саймон не вышел на крыльцо, узнать, все ли с ней в порядке.

22 глава

Линда уже и забыла, как это бывает, просто радоваться наступившему дню. Не бояться шагов в коридоре, гадая, в каком настроении придет тот, кто внушал ужас. Сможет ли она покорностью и услужливостью спастись от побоев и уберечь детей от ужаса быть этому свидетелями. А потом ждать, когда достаточно опьянев, он заснет, чтобы вытащить из его кармана немного денег, чтобы было чем кормить детей. И уже уложив их спать отправляться убирать квартиру живущего напротив больного старика, стирать ему и готовить, зарабатывая, пусть немного, но достаточно, чтобы отложить на побег.