Искупление

– Нет. Она уезжала домой на весенние каникулы, а когда вернулась – Хейвен уже не было. Кстати, ты бы знал об этом, если бы потрудился с ней поговорить.

– Диа сама со мной не общается, – ответил Кармин с удивлением.

– Потому что она боится твоей реакции. Она считает, что подвела тебя – ведь Хейвен уехала – но я сказал, что так оно и должно было быть. Ты вытолкнул птенца из гнезда, и она сделала именно то, что и должна была сделать.

– И что же это? – спросил Кармин.

– Она улетела.

На губах Кармина появилась улыбка. Она улетела.

– Я выпью за это.

– Ты за все выпьешь.

Кармин поднял бутылку.

– И за это тоже.

Поднявшись, Доминик отошел от барной стойки и вернулся за свой столик в передней части зала к Тесс и Дие. Не сводя взгляда с бутылки водки в руке, Кармин осознал, что его брат только что сделал то, что практически никогда из-за своей упрямости не делал – он уступил.

На мгновение замешкавшись, Кармин последовал примеру брата и направился к их столику. Остановившись, он безмолвно обвел собравшихся взглядом, после чего присел на свободный стул.

Заметив неуверенную улыбку Дии, которая сидела рядом с ним, Кармин слегка улыбнулся ей в ответ – теплота и понимание, которые он увидел в ее взгляде, успокоили его.

Диа, Доминик и Тесс говорили о свадьбах, семьях и будущем, однако Кармин предпочитал хранить молчание – в сущности, из-за того, что ему было попросту нечего сказать. Его будущее было предопределено, восхищаться и делиться было нечем. Несмотря на это, ему очень понравилось вновь находиться рядом с ними. В их кругу не было места ни гневу, ни обидам, ни осуждению из-за того, что случилось, и, что важнее, из-за того, чему случиться было уже не суждено. За их столиком царили любовь, дружба и даже несколько запоздалая симпатия.

Спустя несколько минут к столику подошел Винсент, он шутил и смеялся. Наблюдая за ними, Кармин ощутил странное чувство. Они были его семьей – настоящей семьей. Эти люди прошли с ним через все случившееся, но, несмотря на это, он по-прежнему ощущал пустоту. Он остро чувствовал ее отсутствие, и больше всего желал того, чтобы она была рядом.

Ко всем этим чувствам добавлялось еще одно – непреодолимая потребность вновь испытать те ощущения, которые он испытал предыдущей ночью.

* * *

Зал «Rosewood Hall» находился неподалеку от детской музыкальной школы и старого, закрытого театра, в котором летом 1972 года показывали за 25 центов фильмы.

В те времена Винсент был еще ребенком – слегка своенравным, но все же впечатлительным. Он часто покидал свой дом на Фелтон-Драйв – располагавшийся в двух кварталах от того места, где он впоследствии обосновался со своей семьей – и без ведома родителей ходил в кинотеатр. В те годы они с Селией приходили и уходили из дома, когда им заблагорассудится, однако вскоре вспыхнувшая жестокая подпольная война все изменила. Их родители усилили свой контроль и начали следить за каждым их шагом.

Их мать была строгой и, возможно, уже тогда несколько психически нездоровой женщиной – она запрещала им смотреть телевизор, не желая отравлять их разум, поэтому Винсент стал лгать матери и заверять ее в том, что он покидает дом для того, чтобы погулять в парке с друзьями.

В тот год на экраны вышел «Крестный отец». Винсент посмотрел фильм облачным июльским днем, сидя на заднем ряду битком набитого людьми кинозала. Эти три часа изменили его жизнь, вывернув наизнанку все, что он знал.

До этого момента он имел о мафии весьма и весьма смутное представление, основанное на собственных наблюдениях и редких тирадах своей матери. Он считал мафию чем-то вроде клуба или, возможно, частью какого-нибудь объединения, учитывая то, что ему не раз приходилось наблюдать за тем, как его отец принимает деньги от водителей фур. Однако в тот день на большом экране кинотеатра Винсент познакомился с реальностью происходящего.

Он был настолько поглощен и шокирован фильмом, что не заметил дюжину близких друзей отца, сидевших в зале вместе с ним.

После сеанса он бросился домой, терзаемый миллионом различных вопросов. Путь до дома он знал наизусть: пройти прямо два квартала, затем миновать еще один, выйти на улицу через небольшой переулок, затем пройти еще четыре квартала на юг. Он мог преодолевать эту дорогу машинально, добираясь до дома за несколько минут.

Много лет спустя, взглянув на свою семью и покинув свадебный зал, Винсент шел этой же дорогой – казалось, его ноги хорошо ее помнили. Он прошел мимо старого театра, осмотрев заколоченные окна и медленно приходящий в негодность кирпич, и задумался о том дне, когда он увидел «Крестного отца». Он планировал засыпать вопросами свою сестру, однако его намерениям не суждено было осуществиться.

Как только он открыл входную дверь своего дома и забежал внутрь, его встретил громогласный голос отца.

– Винченцо Роман!