Искупление

Хопер потянул было к плечу рукав, но потом распустил завязи котто. Раск сунул в костер сухую ветвь и поднес пламя к груди Хопера. Чернота, полностью захватив правую руку книжника, выползла на плечо и, раскидывая щупальца, оплетала вычерченные на груди Хопера круг и треугольник.

– Приговор, что ли какой? – покачал головой Раск. – Где-то я уже видел такой рисунок… Как ты ее сдерживаешь?

– Понятия не имею, – запахнул котто Хопер. – А рисунок прост. Круг – эйконская змея, треугольник без линии – знак запертых врат. На острове Теней такой же имеется. На вратах Храма Змеи. Да и на груди каждого воина из Клана теней, полагаю.

– Ну так эйконцы свои картинки стриксами полнят, – хмыкнул Раск. – Жертвенными камнями. А ты чем?

– Не знаю, – неопределенно пожал плечами Хопер.

– Что ты чувствуешь? – спросил Раск.

– Холод, – нехотя признался Хопер. – Нет, рука не леденеет на самом деле, слушается меня, но как будто холод подбирается к сердцу. И боль. Такую, о которой ты и понятия не имеешь. Вот только этим рисунком и отогнал ее. Но она тут рядом. Стоит поблизости, смотрит на меня и дышит.

– Вот ведь… – зябко оглянулся Раск. – И что же теперь делать?

– Прятаться в Опакуме, – скривился Хопер. – Лучше расскажи, что ты почувствовал, когда зазвонил колокол? Ты же поэтому убежал из Альбиуса? Ты ведь был ближе меня к той неизвестной ведьме!

– Слаб я, – скривился Раск. – Может, если бы остался, сейчас бы с такой же рукой ходил. А у меня-то руки короче твоих. Значит, и путь до сердца короче. Это была великая магия, Хопер. Она не под силу людям.

– Еще полтора месяца назад ты бы сказал, что людям не под силу устоять перед жнецом, – заметил Хопер. – И я бы вторил тебе. А теперь…

Хопер развел руками.

– Ты же не просто так заговорил с Атраахом о звере? – спросил Раск. – Я слышал. Все слышал. И тоже задумывался о совпадениях. И о самом страшном. Беда, что изгнала нас сюда, могло последовать за нами.

– Последовать за нами, – как эхо повторил Хопер. – И мы до сих пор не знаем, в чем ее суть. Может быть, эта неизвестная ведьма и есть семя той страшной беды? Вылежалась и через тысячу лет проклюнулась? И наших богов нет. Некому нас защитить.

– Они защитили нас там, – прошептал Раск. – Теперь, придется уж самим. Но ты не заметил главного.

– Главного? – наморщил лоб Хопер. – Того, что Атраах обозлился?

– Это мелочь, – отмахнулся Раск. – Они изменились.

– Изменились? – не понял Хопер.

– Не мне рассказывать об этом, – бросил ветку в костер Раск. – Я, конечно, в глаза не смотрел, но помню ощущения. Жнецы стали другими!

– Они и раньше не вызывали симпатии, – поморщился Хопер.

– Ты не понимаешь, – повторил Раск. – Другими! А ты знаешь, что если нас и в самом деле гонят в Опакум, то гонят не нас одних! Говоришь, Амма где-то поблизости? Так и Торн с дочерью тоже! И тот второй! А что если их всех собирают?

– Зачем? – не понял Хопер.

– Если бы я знал, – вздохнул Раск. – Что мы с тобой знаем? Что Опакум – единственное чистое место? Что такое Опакум? Крепость, построенная от набегов геллов и прочих разбойников? Построенная всей Берканой, попавшая во владения Гебоны в ее славные годы, а теперь вновь оказавшаяся у Берканы? Чем она славна?

– Мертвый менгир в ее стене, – потер виски Хопер. – Ну… останки, часть стены какой-то часовни, которой, получается уже за тысячу лет. Мертвые камни. Да и все.

– В Опакуме никогда не было жатвы, – торжественно произнес Раск.

– Это я и без тебя знаю, – отмахнулся Хопер. – Что с того?

– Ни одного человека, который получил огненную удавку в Опакуме, – продолжил Раск. – Все мертвецы – пришлые, которые уже пришли с язвами. Ни одного явления жнеца за тысячу лет. Ни одного поганого колдовства! Почему? Из-за мертвого менгира?

– Скорее менгир мертв по той же самой причине, – задумался Хопер. – По неизвестной причине.

– Так может им нужна разгадка? – оживился Раск. – Это ведь заноза в заднице… Дорпхала и его приятелей.

– И для чего там мы? – помрачнел Хопер.

– Не знаю, – зевнул Раск. – Надеюсь, ваших семисотлетней давности подвигов нам повторять не придется?

– Я не совершал подвигов, – прошептал Хопер. – Я не нашел дочери Торна. Не нашел его сына. И вот я уже почти у Опакума, а все еще не знаю, что должен делать. И мне кажется, что мы пытаемся угадать, что за закрытой дверью – волк или медведь. А там стоит смерть.

– А давай-ка, приятель, вернемся к самому началу, – прищурился Раск. – К пережитому, читанному, затертому и изгаженному. Что такое вообще эта самая жатва?

– Ты сейчас хочешь разговор на половину ночи? – затосковал Хопер.

– Ты голову-то не разламывай, – погрозил пальцем Раск. – А вот так, для себя, чтобы вешки расставить!