Искупление

Перед Янной я натягиваю улыбку, но когда отвожу ее, как всегда по вторникам на дошкольные курсы, возвращаюсь домой в смешанных чувствах. С чего я взяла, что между нами что-то есть? Может он всего лишь очень эффективный игрок? Но другая моя часть, которая сидит глубоко внутри, абсолютно отказывается в это верить. Никто не способен так хорошо притворяться. И то, что у нас произошло, было настоящим.

Я включаю телевизор, без интереса прокручивая каналы.

Зевая, чувствую слабость во всем теле. Может стоит немного поспать. Я захожу в свою спальню понимая, что нет смысла ложиться в постель, я не смогу заснуть. Я чувствую себя слишком напряженной и несчастной.

Мне нужно поговорить с Синди, но она еще спит.

Поэтому я иду обратно на кухню и достаю мороженое из морозилки. Накладывая очередную ложку в миску, у меня появляются слезы на глазах. Я опускаюсь в кресло и невидящим взглядом пялюсь в окно.

— Не плачь, Рейвен. Все будет хорошо. У тебя все будет хорошо, — шепчу я сама себе.

Я закрываю ладонями глаза и стараюсь сделать глубокие успокаивающие вдохи. Не плачь. Нет, я не буду плакать. Я слишком быстро и слишком сильно влюбилась. Я прислушиваюсь к своему рациональному уму. В конце концов, у него может быть очень веская причина.

Может у него украли телефон, или он потерял его за границей. Может он заболел и в больнице. И могло что-нибудь случиться. Не стоит так быстро принимать столь худшие выводы. Я цепляюсь за утешительную надежду, хотя сердцем чувствую, что он не терял свой телефон и его не крали, и с ним ничего не случилось, но что же тогда мешает ему взять свой телефон и ответить мне.

— Привет, — говорит Синди в дверях.

Я убираю руки от глаз и разворачиваюсь к ней. На ней по-прежнему пижама, волосы растрепаны. Ей достаточно одного взгляда на меня, но она все равно сохраняет выдержку. Мне всегда это в ней нравилось. Все можно решить. Нет никакой трагедии.

— Ты ешь мороженое в такую рань?

— Он не звонил, — говорю я, сразу же переходя к вопросу, который меня больше всего волнует.

Ее глаза слегка расширяются.

— Не звонил?

— Даже ни одной паршивой смс-ки с тех пор, как он высадил меня у дома.

Она спокойной вздыхает.

— Не хочешь рассказать мне, что случилось?

Я киваю, чувствуя себя такой несчастной, быстро хочу ей все рассказать, хотя она еще толком не проснулась.

— Давай я хотя бы сначала выпью кофе. Ты же знаешь, что происходит, когда я не получаю свою дозу кофеина утром? — спрашивает она, направляясь к чайнику.

Я подпрыгиваю.

— Нет, ты лучше присядь. Давай я сделаю тебе кофе. — Мне нужно чем-то себя занять. Я наливаю ей кружку кофе и ставлю перед ней, сама сажусь напротив. Она обхватывает руками горячую кружку, делает глоток и поднимает на меня глаза.

— Ладно, выкладывай, что случилось.

Я рассказываю ей о выходных, о прекрасном сексе, о глубокой связи, которая, как мне казалось тогда, существовала между нами, но я не выкладываю ей, как он сидел на столе и смотрел на Луну той ночью. Когда я увидела в нем мужчину, который защищает свою частную жизнь, когда на мгновение он открылся передо мной и стал таким уязвимым, а потом воспринял это как вторжение. Но я говорю ей, что видно каким-то образом разрушила его недоверие. Не то, чтобы он, на самом деле, доверял мне или что-то в этом роде, но то, что он решил отвезти меня в замок, тем самым показав мне часть себя.

— Я не понимаю, что не так, Син. Я так скучаю по нему, не могу смириться с мыслью, что это конец. Что если он никогда больше мне не перезвонит, и я его не увижу?

— Ты не драматизируешь? Он же не исчез. Он сказал, что уезжает по делам.

У меня глаза становятся огромными.

— С каких это пор «по делам» стало означать, что нет возможности позвонить девушке или ответить на ее смс-ки?

Она в примирительном жесте поднимает ладони вверх.

— Ты права. Я согласна, он должен был позвонить или ответить на твои смс-ки, но прежде чем ты вытащишь меч, должна увидеть все картину целиком.

— Какая картину? — восклицаю я. — Я точно знаю, если бы с тобой поступили также, ты бы вычеркнула его из своего списка навсегда.

— Да, но я никогда не встречалась с таким мужчиной, как Константин.

— Что ты имеешь в виду?

— Он совсем другой. В нем есть глубина. Он не игрок, типа ТРАХ и спасибо, мэм. Не могу поверить, что он не появится. Взгляд, которым он на тебя смотрел, когда высадил у дома, признаю, был странным, но в нем было столько эмоций, что у меня даже волосы встали дыбом.

— Да? — спрашиваю я, хватаясь за соломинку, что кто-то еще стал свидетелем нашей связи, которую, я начинаю уже думать, себе на придумывала.

Она медленно кивает.

— Абсолютно. Ты наверняка права, что все очень странно, но совсем не потому, что он больше не хочет тебя увидеть. Может, у него есть серьезная причина, пока с тобой не встречаться. Или, возможно, у него какие-то проблемы. Ты же не знаешь настоящее положение его дел.