Искупление

– Может, да, а может, и нет. Но суть в том, что ты сам сделал этот выбор. У тебя наилучшая в мире память, Амос. Нет ничего такого, чего бы ты не помнил. Я теперь знаю, что это и благословение, и проклятие. А с твоей семьей и тем, что с ней случилось, это вообще наихудшее из всех мыслимых событий. Но ведь есть же и хорошее? Все те счастливые времена? Ты ведь тоже их помнишь так, будто они случились только что. Я вот, например, даже не помню, как выглядела моя мама. В самом деле не помню ни прикосновений ее, ни улыбки. Не помню ни одной своей днюхи, когда был маленьким. Я лишь вынужден представлять, как это было. Ты же можешь все это воскрешать в памяти. Можешь переехать хоть в Сибирь, попасть там в пургу, а закроешь глаза – и вот ты уже снова здесь, ужинаешь со своей женой. Держишь ее за руку. Собираешь в школу Молли. Читаешь ей книгу перед сном. Это все здесь, чувак. Все уже здесь.

Декер наконец снова посмотрел на него.

– В этом самое трудное, Мелвин, – голос его пересох, ломался. – Я всегда буду сознавать это так четко, будто это было вчера. Знать, как чертовски много я потерял.

Марс подсел рядом и обвил ручищей широкие плечи Декера.

– Это и называется жизнью, дружище. Все хорошее, плохое и уродливое. Главное, не позволяй двум последним принижать первое, потому что первое – оно и есть самое важное. Если ты удерживаешь его в живых, то тебе по плечу справиться с чем угодно. Это и есть божеская истина.

Они сидели молча, но с неизменной точностью передавали друг другу свои чувства, как это часто бывает между близкими друзьями.

Глава 27

– Алекс бы вряд ли это одобрила, – хохотнул Марс.

Они стояли в вестибюле «Резиденс Инн» у буфетной стойки. Было время завтрака, и еда на ней являла собой подлинный кошмар кардиолога.

– Раньше эта часть дня была у меня любимой, – ответил Декер, вожделенно озирая блюда с беконом, пухлыми сосисками и яичницей, а также стопки блинчиков, вафель и кувшинчики с сиропом.

– Но она не баловала тебя взаимностью.

– Амос!

Оба враз обернулись на сухонькую старушку, которая спешила к ним с тарелкой рассыпчатого печенья на отлете. Женщине было за восемьдесят, искристые седины прикрывала сеточка для волос.

– Я слышала, вы вернулись в город. – Она приподняла тарелку: – Отнесете эту тарелочку к себе на стол, как раньше? Сама пекла.

– Привет, Джун. – Декер растерянно таращился на угощение, пока не получил от Марса тычок в бок.

Тогда он вздрогнул и засуетился с ответом:

– Да нет, спасибо, Джун. Наверное, обойдусь. Сейчас вот возьму, э-э, апельсинового сока и мисочку овсянки.

Джун оглядела его с подозрением:

– Вы что-то схуднули. Да какое там схуднули – просто кожа да кости! Не приболели, часом?

– Нет-нет. Я сейчас здоровее, чем за долгие годы.

Судя по глазам, она сильно сомневалась в его правдивости.

– Ну ладно, если передумаете, то посигнальте. – Она взглянула на Марса. – Вашему другу тоже бы не мешало слегка откормиться.

Марс выдавил улыбку:

– Да, мэм. Займусь прямо с утра.

– Ну, не хотите, как хотите, – и старушка засеменила прочь.

Марс окинул взглядом все это вредное изобилие на стойке и покачал головой:

– Старик, как ты мог, живя здесь, проходить мимо этого стола без обнимания?

* * *

Как только закончили есть, у Декера зажужжал мобильный. Звонила Салли Бриммер.

– Я скинула все файлы на флешку, – сообщила она осторожным полушепотом. – По электронке слать не рискую: здесь все отслеживается, а мне работа дорога.

– Можем где-нибудь пересечься, и ты дашь мне флешку.

– Я заканчиваю в шесть. Знаешь парк Макартур в восточной части города?

– Да.

– Можем встретиться там у пруда – как насчет половины седьмого?

– Буду на месте. Мисс Бриммер, вы кудесница.

– Да ладно тебе, просто Салли. У конспираторов в ходу имена, а не фамилии, Амос.

Послышались короткие гудки.

– Хорошие новости? – проницательно посмотрел Марс.

– Думаю, что да.

Телефон зажужжал снова. Вначале мелькнула мысль, что это снова Бриммер. Но номер был другой, хотя вполне известный.

– Капитан Миллер?

– Амос, прежде всего хочу принести извинения.

– За что?

– За то, что с тобой случилось. Арест, слушание об освобождении под залог. То, что мне сейчас сообщила Бет, лишний раз доказывает: Нэтти и Чилдресс клинические идиоты!

– Это для меня не новость. Но вашей вины здесь нет никакой.

– Нет, есть, поскольку я позволил Чилдрессу взять верх. Этот засранец меня обошел. Но вчера вечером я разыграл другую партию. Пошел прямиком к комиссару, а тот затем к своему шефу. В результате чего тебе прямо сейчас дано разрешение наблюдать за делом.

– В чем конкретно это выражается?

– В целом немало. Нэтти и Чилдресс не могут чинить тебе препоны. Ты можешь знакомиться с уликами, можешь даже разговаривать со свидетелями и выискивать потенциальные зацепки. Хотя не можешь вызывать подозреваемых на допрос. Вместе с тем тебя будут знакомить с данными медэкспертизы и другими промежуточными результатами.

– А Нэтти по-прежнему остается работать?

– К сожалению, да. Кляну судьбу, что Мэри пришлось взять самоотвод.