Искупление

В пятом классе я записалась в волейбольную секцию, а в шестом меня избрали вице-президентом совета учеников. Поскольку президентом всегда оказывался мальчик, мама заставила меня баллотироваться в вице-президенты. У меня появились новые друзья, я нашла какие-то новые области активности – и всячески старалась обелить свое имя. В средней школе я тоже вошла в ученический совет и много участвовала в программах волонтеров. Люди даже чаще, чем раньше, стали говорить, что я уравновешенная и надежная девочка.

Я не считала, что хотела сбежать от действительности, и, наблюдая за тремя подругами на расстоянии, была уверена, что из всех нас именно я лучше всего восстановилась после пережитого. Саэ постоянно дрожала от страха, Акико отказывалась ходить в школу, а Юка вечерами где-то болталась с сомнительной компанией и даже занималась воровством из магазинов. Сама себя я убедила, что сделала все, что могла.

Так я считала до того дня.

Через три года после убийства Эмили ее родители вернулись в Токио. Ее мама говорила, что не покинет город, пока убийца не будет найден, но ее мужа перевели на работу в Токио, и у нее не оставалось никакого выбора. Мать Эмили была в полном отчаянии после смерти дочери, какое-то время болела – и, конечно, больше всех надеялась, что дело будет раскрыто. Но оставаться в городе и заниматься самостоятельными поисками убийцы было для нее невозможно.

Мы учились в первом классе средней школы, когда она – высокая, стройная и красивая, как актриса, – пригласила нас в гости. И сказала, что, перед тем как уехать, хочет еще раз расспросить нас о событиях того жуткого дня.

– Это в последний раз, – уверяла она. Мы не могли отказаться.

Водитель ее мужа заехал за каждой из нас домой на огромной машине, чтобы отвезти в жилое здание компании «Адачи», где мы до этого были всего один раз. Впервые после убийства мы четверо делали что-то вместе. В машине старые события не обсуждались. «В какие секции ходишь? Как твои выпускные экзамены в начальной школе?» Безобидные темы.

Мать Эмили была дома одна.

Происходило все в солнечный воскресный день. Комната, где мы оказались, выглядела как шикарный отель в Токио, с прекрасным видом на город. Нас угостили чаем с пирожными из Токио, с фруктами, которые я раньше никогда не видела. Если б тут находилась Эмили, все было бы похоже на приятную прощальную вечеринку. Но ее убили, и мы находились в тягостном состоянии, которое не соответствовало прекрасной солнечной погоде.

После того как мы допили чай, мама Эмили попросила рассказать ей все про убийство. В основном говорила я, но после того как остальные тоже коротко что-то вспомнили про тот день, она вдруг начала громко истерично кричать:

– Все, хватит! Вы талдычите все время одно и то же: не помню его лица, не помню его лица… Из-за того, что вы такие идиотки, прошло три года, а убийца не арестован! Эмили убили, потому что она играла с такими идиотками, как вы! Это ваша вина, вы убийцы!

Убийцы! В тот момент мир перевернулся. Все эти годы мы страдали, но теперь не только не получали вознаграждения за все то, что пришлось нам пережить, но еще нас обвиняли в том, что Эмили убита!

Ее мать продолжала:

– Я не прощу вас, если вы не найдете убийцу до истечения срока давности. Если вы не сможете это сделать, найдите другой способ искупить свою вину, который я приму. Если вы не сделаете ни того, ни другого, говорю вам здесь и сейчас: я вам отомщу, каждой из вас. У меня гораздо больше денег и возможностей, чем у ваших родителей, и я заставлю вас страдать гораздо больше, чем страдала Эмили. Я – ее мать, и только я имею на это право.

В тот момент она была страшнее, чем убийца Эмили.

Простите, но я помню лицо мужчины…

Если б только я тогда произнесла эти слова, может быть, сегодня не стояла бы перед вами. Обидно, что к тому моменту я и правда уже не помнила его лица. Я вообще не очень хорошо запоминаю лица, и я старательно убеждала себя все время, что забыла, как он выглядит. Трех лет оказалось достаточно, чтобы его черты полностью стерлись в моем сознании.

На следующий день мама Эмили уехала из города, оставив четырем детям это ужасное обещание. Не знаю, как остальные девочки, а я была в отчаянии при мысли о ее возмездии.

Казалось, что поймать преступника невозможно. Поэтому я решила выбрать покаяние, которое удовлетворило бы мать погибшей.

Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я бросилась на преступника, будучи такой трусихой. Только благодаря тому, что я пережила в прошлом.

Господин Танабэ, в отличие от меня, не имеет такого опыта. Меня стали превозносить как героя, а его осуждать.

Нужно ли обвинять его в случившемся?