Искупление. Часть вторая

Лирена немного расслабилась и перестала сопротивляться. Герцог огладил ее ягодицы, усмехнулся и шлепнул, звонко, с оттяжкой. Девушка вскрикнула, и он рассмеялся. Снова огладил, размахнулся и ударил, с удовольствие рассматривая красный след от своей ладони. Еще раз и еще. Лирена дернулась, но он придавил ее ладонью к столу, поймал руки, заламывая за спину, ухватил за запястья одной рукой, в очередной раз вонзаясь в ее лоно. Вгонял свое естество резко, не щадя и стремясь доставить удовольствие женщине. И опять звонко шлепнул.

— Ох, Най, — протяжно застонала Лирена, неожиданно возбуждаясь.

Найяр опять рассмеялся и снова шлепнул. Она дернулась, подвывая и постанывая. Мужчина шлепнул еще раз, и его пальцы скользнули между аппетитных ягодиц.

— Что? — она попробовала вывернуть голову, когда почувствовала, как герцог прикасается к постыдному. К тому, что не предназначено для прикосновений. — Не надо, пожалуйста, не надо!

Возбуждение схлынуло, оставляя страх. Найяр довольно заурчал, как сытый кот, слушая ее мольбы.

— Най, любимый, ты ведь не сделаешь этого? Ты ведь не унизишь меня?

Он усмехнулся, успокаивающе погладил по спине, девушка не успокоилась, она все так же беспокойно ерзала и выворачивалась.

— Ты сама себе враг, — усмехнулся Найяр и вошел выше. — О, да, — выдохнул он, когда его плоть сжало в тесные тиски. И не слушая криков любовницы, начал двигаться…

Когда он покинул кабинет, Лирена все еще лежала на столе, вздрагивая от рыданий. Герцог кивнул головой на кабинет своему секретарю и велел:

— Лаггера позови, пусть займется. Там есть для него работа.

В этот момент к своему кабинету подошел Эбер Военор. Он остановился, слушая женские рыдания и слова господина. Болезненно поморщившись, главный казначей поспешил скрыться за дверями своего кабинета.

— Что за непочтительность, кузен, — насмешливо произнес, заметивший его Найяр.

— Доброго дня, ваше сиятельство, — поклонился Эбер, стараясь спрятать неприязненный тон.

Герцог первым прошел в кабинет казначея и кивнул головой, показывая следовать за собой. Сейчас он был более спокоен, чем полчаса назад, и даже благодушен. Найяр проследил, как Военор прошел к своему столу, разложил бумаги и некоторое время перекладывал их, не глядя на своего господина.

— Неприятен я тебе, свояк? — поинтересовался герцог.

— О чем вы, ваше сиятельство? — спросил казначей, все так же тщательно, перекладывая и перелистывая бумаги.

Найяр некоторое время следил за ним, раздражение вновь подняло голову, и герцог вытянул руку, сметая со стола документы.

— На меня смотри, Военор, — велел он.

Казначей поднял хмурый взгляд, и герцог усмехнулся.

— Смеешь порицать меня? — спросил он.

— Как можно, — ответил Эбер, скользнув взглядом поверх головы герцога.

— Я сказал на меня смотреть, — рыкнул Найяр и встал, подходя вплотную к казначею. Он некоторое время изучал своего подданного, затем вздохнул и отошел. — Если бы она была рядом, все было бы иначе, — тихо сказал его сиятельство, падая на стул.

Эбер открыл было рот, но сдержался и промолчал. Найяр не обратил внимания, он вновь погрузился в свои переживания. Казначей, молча, собирал разбросанные герцогом бумаги. Ему был неприятен тот, кто все еще правил, кто продолжал сходить с ума и тянуть Таргар в пропасть своего безумия. Впрочем, мужчина чувствовал и свою вину.

Владыка принял живое участие в уничтожении того, кто возвел его на Небесный Престол, спеша освободиться от тяготящего бремени власти Таргарского Дракона. Это юродивые Владыки бродили по городам, клевеща на жителей герцогства. Он же и подсказал Найяру идею с выявлением заговорщиков и преступников с помощью тех, чьим языком вещают боги. Далекому от благочестия герцогу идея пришлась по душе. Он увидел в этом возможность закрутить гайки и напомнить погрязшим в вольнодумии и заговорах таргарцам, кто здесь главный. Заговорщики же подливали масла в огонь людского гнева и непонимания происходящего.