Искупление (ЛП)

— Четыре. — Слово выходит отрывистым, поскольку я внутренне ругаю себя за то, что все еще так реагирую на эту женщину, которая причинила нам столько неприятностей. Мои ноздри слегка раздуваются, и я знаю, что она замечает это в ту же секунду, как в ее глазах вспыхивает искорка надежды. Как эта сумасшедшая женщина черпает надежду из моего гнева? В этом нет никакого смысла. — Три. — На этот раз число срывается с моих губ гораздо менее агрессивно, поскольку я сдерживаю себя.

Надежда, которая была там несколько секунд назад, тает, когда она хмуро смотрит на меня. Я чувствую, как ей не терпится взглянуть на Энцо или Вито, но она знает, что в ту секунду, когда она отведет от меня взгляд, я положу всему этому конец.

Эта мысль будоражит мое нутро так, как я никогда раньше не чувствовал, как будто мои инстинкты колеблются в выборе следующего курса действий, и это только усиливает нарастающую во мне ярость.

Следующая цифра вертится у меня на кончике языка, когда она наконец заговаривает. — Я не буду убегать. — Ее слова хриплые и грубые, глаза широко раскрыты от шока, как будто она сама удивлена той истине, которая срывается с ее губ.

— Что?

Вопрос звучит в унисон от Вито и Энцо, угрожая оторвать мой взгляд от стоящего надо мной убийцы, но мне удается сосредоточить все внимание на ней. Она не опускает оружие и не сводит с меня глаз, реагируя на их вспышку.

— Я же сказала, что не буду убегать. — На этот раз она тверже, увереннее в своих словах, но в ней тоже есть намек на уязвимость. У нее есть способность полностью застать меня врасплох. Это почти освежает, но обстоятельства не изменились.

— Stellina, — бормочу я, стискивая руки на подлокотниках кресла и оставаясь сидеть. — Ты не захочешь оставаться, если то, что ты говоришь, правда.

Гнев разливается по моим венам еще горячее, когда я чувствую внутри надежду, что все это ложь, нелепая шутка, вышедшая из-под контроля. Почему я не хочу, чтобы она была злодейкой в моей истории? Почему я хочу удержать ее рядом с собой? Даже если это только на следующие два дня.

Мои планы рушатся, мои надежды удержать ее и исследовать полностью тают.

Но я должен помнить самый важный факт. Она дочь Тотема.

Гребаная дочь.

Почему его убила собственная кровь? Это наивысший из всех грехов в кодексе Де Луки.

Кровь есть кровь. Несмотря ни на что.

Поджав губы, я жду, что она ответит, но вместо этого ее рот открывается и закрывается пару раз, но ничего не выходит.

Я чувствую, как Вито пристально смотрит мне в затылок со своего места слева от меня, и я чувствую его желание пообщаться со мной. Я понятия не имею, что это такое, и прав ли я вообще, но я едва заметно киваю, доверяя его суждению, несмотря ни на что, продолжая смотреть на Рен.

Черт, это имя подходит ей гораздо больше, чем Ава.

— Если ты не собираешься убегать, Рен, тогда твой единственный выбор — пойти с нами. — Мое сердце замирает от слов Вито. Он повел разговор в совершенно ином направлении, чем я ожидал, и я определенно сожалею, что дал ему сигнал что-то сказать.

— Нет, это не она, — выпаливает Луна, вмешиваясь в беспорядок, готовый поглотить нас целиком.

Стул скрипит, когда она поднимается на ноги, и я не могу удержаться от того, чтобы не взглянуть в ее сторону краем глаза, пока Роман удерживает ее.

Никогда не оставляемый в стороне, стул Энцо скрипит по полу так же быстро, как удары его кулаков по столу разносятся по комнате. — Это она, или пуля в твоих мозгах. Мы сказали, око за око, что бы ты предпочла?

Брови Рен сводятся, когда я встречаюсь с ней взглядом, в тот самый момент, когда Вито снимает свой пистолет с предохранителя.

Наконец-то. Один из них хочет достать оружие, чтобы помочь брату выбраться.

Ублюдки.

Но я нутром чую, что это направлено не на того, кто подвергает меня опасности прямо сейчас; вместо этого это направлено через стол.

— Хотел бы я посмотреть, как ты хотя бы попытаешься всадить гребаную пулю куда-нибудь рядом с ней. — Это заявление исходит от рычащего Оскара, и когда я смотрю на него, то замечаю кинжал, который он вертит на столе.

Тяжело вздыхая, я пытаюсь сохранять спокойствие посреди этой неразберихи, которая разворачивается перед нами. Ничего из этого не должно было произойти. Мы совершенно сбились с пути, и мне, блядь, нужно время, чтобы подумать.

Я готов двигаться, контратаковать или бог знает что еще, чтобы покончить с этим, но прежде чем я успеваю решиться на следующий шаг, Рен снова застает меня врасплох, когда она убирает пистолет от моего черепа и опускает его обратно в огромный карман своего блейзера.

Удивленный уязвимостью в ее движениях, я поднимаю брови до линии волос, когда она делает шаг назад. Я оцениваю каждое ее движение, пока она поворачивает шею из стороны в сторону, прежде чем расправить плечи.

— Поехали.

Теперь моя очередь хмурить брови, когда я поворачиваю шею, чтобы последовать за ней, удаляющейся от группы. Она обращается к нам?