Искупление (ЛП)

— Так и было, и это был не последний раз, когда я там была.

Я бросаю взгляд на Итана, но он даже не отрывается от своей работы. Необычное чувство гордости и уважения к нему сильно сжимает мою грудь, когда я перевожу взгляд обратно на Рен. Я явно ценю его действия, больше, чем мне хотелось бы признавать, но…

— Прежде чем кто-нибудь, блядь, это скажет, я не похоронил ублюдка так, как хотел, потому что гнев этой женщины — сила, с которой приходится считаться. Что-то подсказывает мне, что вы, ребята, знаете, о чем я говорю, — объясняет Итан, прерывая мои размышления по этому поводу, и я фыркаю от его оценки ее гнева.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ворчит Рен, заставляя даже Маттео отшатнуться от удивления.

— Ну, ты сказала мне, что справишься с этим в первый раз, в пятый ты призналась, что это было от рук твоего отца, в девятый визит я узнал, кем был твой отец, и был готов унести это имя в могилу вместе с его гребаным телом, но десятого визита так и не последовало. Рен, я никогда не испытывал большего облегчения, когда ты не появилась. — Ухмылка на его лице снимает напряжение в воздухе, когда она улыбается в ответ, гордясь с высокой осанкой.

— Единственным человеком, отправившим этого человека в могилу, была я.

— И подумать только, я хотел убить тебя за это, — размышляет Маттео, заставляя Итана в ужасе разинуть рот, но Рен смеется, снимая напряжение до того, как оно достигает максимума. Эта пара вызывает у меня смешок, который заставляет меня морщиться от боли.

— Черт, отличное время для рассказа и все такое, но твоему парню здесь нужно все мое внимание, если мы планируем, что он все еще будет с нами к тому времени, как мы приземлимся в Италии, — заявляет Итан, и над нами витает нагнетающая атмосфера.

Ничто так не портит настроение, как застреленный человек, умирающий, которому некуда бежать.

— Позаботься о нем, — бормочет Рен, слепо ища мою руку и умоляя Итана. — Он нужен мне целым.

30

РЕН

Пуля не задела никакие внутренние органы. Ему невероятно повезло.

Я готова была расплакаться от облегчения, услышав слова Итана, когда он объяснял ситуацию. Медицинское обслуживание, которое он смог предоставить на борту самолета, было поразительным, и я буду вечно благодарна ему и Физерстоун за спасение жизни Энцо.

Итан смог извлечь пулю, промыть рану и перевязать его перед тем, как мы приземлились, накачав его достаточным количеством морфия, чтобы помочь ему отдохнуть и заглушить боль. Маттео, не колеблясь, попросил Итана остаться ненадолго, чтобы обеспечить Энцо уход, в котором он нуждается дома, и именно к нему мы сейчас и направляемся.

Дом.

Прижимаясь к Энцо, я кладу голову ему на плечо, ощущая тепло его тела, пока он спит рядом со мной во внедорожнике. Когда мы приземлились в аэропорту, нас ждали три внедорожника — мера предосторожности, которую Вито приказал своим людям предпринять перед нашей посадкой.

Если я права, во что я искренне верю, то русские здесь, и предстоит битва. Так что, несмотря на то, насколько я устала, насколько опустошены, и на мои ноющие кости, со всем этим придется подождать. Особенно со всем, что я попросила Валентину организовать.

На этом этапе я буду спать, когда умру.

Я выглядываю в окно и замечаю железные ворота, ведущие в дом семьи Де Лука, и сажусь прямо, разминая мышцы, пока внедорожник подъезжает к дому по гравийной дорожке. Положив руку на плечо Энцо, я нежно поглаживаю его, бормоча его имя.

Его ресницы трепещут, когда он медленно просыпается, и когда он открывает один глаз и видит меня рядом с собой, улыбка украшает его губы, когда с него срывается тихий вздох.

— Я люблю тебя, Рен.

Мое сердце практически останавливается, прежде чем выскочить с места от этих слов на его языке. Мои вены наполняются шоком и замешательством, заставляя адреналин течь по моему телу. Как будто он спровоцировал меня на драку или бегство, но я остаюсь настолько спокойной, насколько это возможно.

— Скажи мне это еще раз, когда тебя не накачают морфием, Энцо. — Я натягиваю на лицо натянутую улыбку, борясь со своими внутренними мыслями так сильно, что черты моего лица реагируют сами по себе.

Я не знаю, радуюсь я или паникую; я никогда не была в такой ситуации, но мне кажется, что мое сердце набухает в груди и вот-вот взорвется от чувства, которого я никогда раньше не испытывала.

Рука Энцо опускается на мое бедро, сжимая до тех пор, пока я не перевожу взгляд на него, и когда я это делаю, то обнаруживаю, что он смотрит на меня широко раскрытыми глазами и с решимостью.

— Я. Люблю. Тебя. Рен.

Он медленно повторяет эти слова, грубость и уязвимость вспыхивают в его глазах, когда я смотрю на него с открытым ртом, мое сердце пропускает еще один удар, когда внедорожник подкатывает к остановке возле дома.

— Я не могу поверить, что говорю это, но мне кажется, я тоже люблю тебя, Энцо. — Мой пульс стучит в ушах, тело покалывает, когда я произношу эти три слова, которые никогда раньше не произносила.

— Ты только думаешь? — Он приподнимает бровь, глядя на меня, его губы дразняще изгибаются, и я качаю головой, чувствуя, как пылают мои щеки.