Искупление невинности

Задержки не случилось: эскадрон
уже к утру рысил за мною в ставку,
бесцеремонно вспарывая давку
дорожную. На тракт со всех сторон
стекались толпы беженцев уныло.
От раненых, бредущих на поправку,
я узнавал подробности: урон
был нанесён значительный. Томила
тень неопределенности. Как знать:
давно уж, может, бита наша рать.
И всё ж таки успели. Чин штабной
мне указал позиции, и наши,
занявшись лошадьми, оружьем, кашей,
обувкой, камуфляжем, до ночной
последней стражи провозились. Я,
не вмешиваясь, лишь назнача старших,
перекусив горбушкою ржаной,
направился по лагерю. Друзья,
возможно, где-то здесь же были, но
вернулся через час ни с чем: темно.
Добравшись до шатра, зашёл, прилёг
и, запахнувшись в мех плаща, устало
отдался немоте бредовой: скалы,
маяк, огонь в тумане, – но не смог
нащупать суть. Спеша за петухами,
взыграли барабаны, и настала
пора побудки армии. Восток
негромко багровел. Не затихая,
гремели хрипло глотки горнов. Ночь
с тоской строевика тянулась прочь.
Пришёл пакет от брата. В письмеце
тот сообщал, что отправляет роту,
составленную наспех из народа
обширных наших вотчин, а в конце
темнел намёк, что сам ещё не скоро
прибудет мне на помощь: орды сброда
залётного – наглец на наглеце —
болтались по феодам и разором
грозили. Только твердая рука
напасть сию могла унять пока.
Итак, команда поручалась мне.
Немедля, привыкая к новой роли,
я в штаб погнал посыльного (уж коли
досталось что, так отвечай вполне)
узнать о пропозициях, о слухах,
забрать приказы, получить пароли
и прочее. А сам на скакуне
поехал к маркитану: право, сухо
во фляге оказалось, – капель пять
отнюдь не помешало бы принять.
Затарясь и залив пожар внутри,
поднялся на пологий взгорок, местность
желая обозреть. Вдоль леса тесно
лепился лагерь, где-то мили три
в длину имея. Север был открыт:
сплошной простор, раздолье, неизвестность
и… неприятель. Можно было при
большом стараньи высмотреть: расшит
весь горизонт дымами – это враг
раскинул генеральный свой бивак.
(Продолжение следует).

Переводы с английского

Дж. Г. Байрон: «Даме, которая спросила, почему я весной уезжаю из Англии»

Когда закрылись двери рая,
Адам, прокляв свой горький рок,
во тьме от страха обмирая,
обратно рвался за порог.
И лишь пройдя сквозь дни и страны,
учась любить, терять, страдать,
сумел в заботах и стараньях
забыть былую благодать.
Вот также я: когда ты рядом,
терзаюсь, мучаюсь, грущу,
в случайных окликах и взглядах
надежды тщетные ищу.
И вот – бегу родного края,
скрываюсь в чуждом мне краю.
Невмоготу бродить у рая
без права проживать в раю

3 октября 1987-го

У. Г. Дейвис: «Досуг» (Leisure)