Искупленный (ЛП)

Я закрыл за собой дверь спальни, не издав ни звука. Хлоя лежит на том же месте, где я ее оставил, и выглядит умиротворенной, прижавшись к подушке. Что-то сжимается в моей груди от ее уязвимости. Чувство беспомощности охватывает меня, когда я вспоминаю все, что узнал всего час назад.

Ничто в мире не может сгладить то, что ей предстоит узнать. Все, что я могу — это сделать процесс как можно более безболезненным для нее.

Быстро сняв обувь, одежду и протез, я укладываюсь обратно на кровать. Я притягиваю Хлою к своей груди, пока она закидывает на меня ногу и прижимается. Как будто моего разговора с Маттео никогда не было. Честно говоря, я бы хотел вернуться в прошлое и стереть из памяти его признание.

Я остаюсь в таком положении в течение часа. Я не двигаюсь ни на дюйм, боясь разбудить ее после этой адской ночи. И что еще хуже, я боюсь, что, если разбужу ее, чувство вины разорвет меня на части. Оно делает меня глупым и безрассудным. Хлоя хочет, чтобы я стал лучше и в том числе говорил ей правду, несмотря ни на что. Даже если это означает причинить ей боль.

Я качаю головой, отбрасывая эту мысль. Я делаю это ради нее. Маттео должен придумать, как лучше сказать ей, а мне нужно подождать.

Она резко просыпается, ее тело прижимается к моему.

— Доброе утро, — я убираю волосы с лица.

— Доброе утро, — ленивая улыбка украшает ее лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто у меня ужаснейшее похмелье, за вычетом алкоголя.

— Из-за прошлой ночи?

Она кивает.

— Рыдания так действуют на девушек.

— Мне жаль, что все так вышло, — и мне жаль, что я должен лгать тебе в лицо и притворяться, что не знаю правды. Мне чертовски жаль.

Она заслуживает гораздо большего, чем те дерьмовые карты, которые жизнь раздавала ей снова и снова. Таких, как она, не должны мучить печаль и отчаяние из года в год.

Она проводит пальцами по впадинам на моей груди.

— Из всех возможных вариантов развития событий я не ожидала, что он сбежит, понимаешь? То есть, я знала, что это возможно, но я глупо надеялась, что все будет гораздо лучше.

Черт. Я не ожидал, что через минуту появится искушение сломаться и все ей рассказать. Ноющий голос в голове заставляет меня остановиться и подумать о последствиях.

Что, если она взбесится и уйдет? Что, если она поймет, что не любит меня, и правда Маттео — последнее, что удерживает ее от отъезда в Америку? Что если именно я подтолкну ее к такому развитию событий?

Я не хочу быть плохим парнем. Слишком много неизвестных переменных, и мне нужно, чтобы Маттео был тем, кто во всем разберется.

Я сглатываю слова, которые просятся наружу.

— Что ты собираешься делать?

Ее глаза смещаются в сторону от меня.

— Я не знаю. Я думала о том, чтобы пойти туда и поговорить с ним.

— Когда ты хочешь пойти? — пожалуйста, не сегодня.

— Я думала дать ему день, чтобы все обдумать. Если я приду туда слишком рано, боюсь, что он снова выйдет из себя, а я не думаю, что смогу это пережить.

Я киваю. Слава Богу. Маттео лучше собраться с мыслями в течение следующих двадцати четырех часов. Я больше ни дня не буду притворяться, что ничего не знаю. Это пытка.

— Я тут подумал, — я заправляю прядь ее волос за ухо.

— Наверное, конец света все-таки наступил.

— Это очень грубо с твоей стороны, — я резко перекатываюсь и щекочу ее.

— Прекрати! Прости! — причитает она, извиваясь на простынях.

Я пользуюсь ее отвлечением и крепко целую.

Она улыбается мне.

— Ты что-то задумал?

— Как ты смотришь на то, чтобы сделать сегодня что-нибудь безумное?

— Безумное, говоришь? Что у тебя на уме?

— Хочешь пойти в какое-нибудь особенное место?

— Особенное место — это как раз то, что доктор прописал, — ее ухмылка расширяется.

Боже, она великолепна. Утреннее солнце светит через балкон, подчеркивая ледяные оттенки голубого в ее глазах. Я жалею, что у меня нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть этот момент.

Я отстраняюсь, желая поскорее уйти, пока мы не остались с ней в постели на весь день.

— Оденься во что-нибудь подходящее, что можно намочить.

Она садится.

— Намочить? Как неприлично.

Я легонько пихаю ее плечом, и она падает обратно на кровать.

— Извращенка. Я имею в виду купальник. Мы поплаваем на лодке.

— Да! Я никогда раньше не была на лодке! — она вскакивает с кровати и выбегает из комнаты, не оглядываясь назад.

Наблюдать за жизнью глазами Хлои — это новый вид острых ощущений. Самые простые вещи делают ее счастливой, и это заразительно. Я хочу быть тем, кто украдет все ее первое и станет последним.

Несмотря на ее волнение, в моей груди щемит. Я смотрю на часы на тумбочке.

Осталось двадцать два часа и тридцать минут. Я могу это сделать.

* * *