Искушай меня в сумерках (новый перевод) (ЛП)

В Стоуни Кросс прибыл почтовый дилижанс. И за письмами и пакетами, адресованными в Рэмси-Хаус, отправили лакея. Вернувшийся домой слуга принес почту на вымощенную кирпичом террасу за домом, где Уин и Поппи бездельничали на кушетке, специально принесенной для этого из особняка. Самый большой пакет предназначался Гарри.

– Еще отчеты от мистера Валентайна? – спросила свернувшаяся в клубочек возле Уин Поппи, делая крошечный глоток сладкого красного вина.

– Видимо да, – с самоиронией усмехнулся Гарри. – Кажется, отелем блестяще управляют и в мое отсутствие. Возможно, вскоре я должен буду уйти на покой.

Меррипен подошел к Уин и ласково провел пальцами у нее под подбородком.

– Как ты себя чувствуешь? – мягко спросил он.

Она улыбнулась мужу.

– Великолепно.

Кев наклонился, чтобы чмокнуть Уин в белокурую макушку, и уселся в ближайшее кресло. Было заметно, что он пытается спокойнее воспринимать мысль о беременности жены, но фактически каждая клеточка его тела излучала тревогу за нее.

Гарри занял другое кресло и раскрыл пакет. После прочтения нескольких первых строк верхнего листа, он издал расстроенный возглас и заметно вздрогнул.

– Черт побери.

– Что там? – поинтересовалась Поппи.

– Один из наших постоянных постояльцев – лорд Пенкарроу – получил травму вчера поздно вечером.

– Боже мой! – Поппи нахмурилась. – Такой славный пожилой джентльмен. Что случилось? Он упал?

– Не совсем. Он съезжал по перилам главной лестницы с мезонина на первый этаж. – Гарри смущенно замолчал. – И сумел проделать весь путь до конца баллюстрады... где врезался в украшение на верхушке нижней стойки.

– Зачем мужчине за восемьдесят делать такие вещи? – в недоумении спросила Поппи.

Гарри послал ей сардоническую усмешку.

– Полагаю, он был под хмельком.

Меррипен скривился.

– Можно только порадоваться, что его "плодотворные" годы остались позади.

Гарри умолк, чтобы прочесть еще пару строк.

– Конечно же, вызвали доктора, и, по его мнению, ущерб не носит долговременного характера.

– Еще какие-нибудь новости? – с надеждой спросила Уин. – Что-нибудь чуть более веселое?

Гарри услужливо продолжил чтение, на этот раз вслух:

– Сожалею, что приходится сообщать еще об одном прискорбном происшествии, произошедшем в пятницу вечером в одиннадцать часов с участием... – он оборвал фразу, быстро пробегая глазами по странице.

До того, как Гарри сумел принять невозмутимый вид, Поппи поняла, что что-то случилось. Он покачал головой, избегая смотреть на нее.

– Ничего интересного.

– Можно мне? – тихо спросила Поппи, дотронувшись до письма.

Его пальцы напряглись.

– Тут нет ничего важного.

– Разреши мне, – настаивала она, потянув за листок бумаги.

Уин и Меррипен затихли, обменявшись взглядами.

Откинувшись назад на кушетку, Поппи стала бегло просматривать страницу.

– ...с участием мистера Майкла Бэйнинга, – вслух прочитала она, – который без уведомления или предупреждения появился в вестибюле, совершенно пьяный и враждебно настроенный. Он потребовал встречи с вами, мистер Ратледж, и отказался поверить в то, что вас нет в отеле. Пугая нас, он размахивал... – она остановилась и сделала вдох, -...револьвером и угрожал вам. Мы пытались проводить его в контору, чтобы успокоить без свидетелей. Произошла драка, и, к сожалению, мистер Бэйнинг сумел выстрелить прежде, чем я смог разоружить его. К счастью, никто не пострадал, хотя впоследствии поступило множество тревожных вопросов от постояльцев отеля, а потолку в конторе теперь требуется ремонт. Мистер Лафтон от пережитого сильного испуга начал испытывать боли в груди, и доктор прописал ему постельный режим, заявив, что он должен следовать ему столь же точно, как дождик, который обязательно пойдет завтра. Что касается мистера Бэйнига, то он в целости и сохранности был доставлен домой, и я взял на себя смелость заверить его отца, весьма обеспокоенного возможным скандалом, что никаких обвинений не последует...

Поппи замолчала, чувствуя дурноту и дрожа, несмотря на тепло от солнца.

– Майкл, – прошептала она.

Гарри резко бросил на нее взгляд.

Беззаботный юноша, которого она знала, никогда бы не прибег к такой грязной, безответственной театральности. Часть ее переживала за него, часть была повергнута в ужас, а часть – просто разъярена. Ворваться в ее дом – именно так она думала об отеле – устроить сцену и, хуже всего, подвергнуть опасности людей. Он мог серьезно кого-нибудь ранить, даже убить. Господь милосердный, в отеле же были дети – разве Майклу не приходила в голову мысль об их безопасности? И он довел бедного мистера Лафтона до апоплексического удара.

У Поппи встал ком в горле, когда злость и переживания обожгли ее, будто огнем. Она жалела, что не может добраться до Майкла прямо сейчас и накричать на него. И хотела бы накричать и на Гарри, поскольку никто не смог бы отрицать, что произошедшее было следствием его вероломства.

Занятая своими мечущимися мыслями она не поняла, сколько времени прошло прежде, чем Гарри нарушил молчание.