Искушение

В стороне от толпы, по ту сторону пуленепроницаемой перегородки, где собрались отобранные для встречи рядовые граждане, стоят два молодых мужчины. Один из них – Юрий Чернов. Ему двадцать четыре года. У него недоразвиты руки. Потому остроумные сослуживцы прозвали его Юрием Безруким по аналогии с основателем Москвы Юрием Долгоруким. Он не обижается на это. Как истинно русский человек он способен наслаждаться своим уродством и тем, что славящиеся на весь мир душевной добротой русские люди унижают его по этому поводу. Другой мужчина – Виктор Белов. Он вполне здоров, если не считать очки. Но очки давно перестали быть в России признаком уродства. Их носит иногда даже Маоцзедунька, когда пытается читать Анжелику. Прочитав половину страницы, она засыпает и спит в очках, она уверена, что в очках сны видятся четче и красочнее. Что касается Белова, то он наоборот, страдает бессонницей и все ночи напролет читаетнелегальную разоблачительную литературу, а также дозволенные сочинения мудрецов прошлого, в которых он мучительно ищет решение проблем будущего. Ему двадцать восемь лет.

Молодые люди наблюдают ситуацию в аэропорту, издеваются надначальственнойтруппой по ту сторону перегородки и разговаривают о вещах очень серьезных, но в шутливой форме. Говорят они очень тихо, чтобы не слышали стукачи и агенты КГБ, составляющие половину собравшихся.

– Посмотри, какой гигантский каравай испекли на это дурацкое хлеб-соль, – говорит Чернов. И где они муки на это нашли ? Небось весь урожай года пошел на это.

–Не беда, – усмехается Белов. В этом году наш урожай в США был отличный.

– Это слова Маоцзедуньки.

– Я её цитирую.

– Гляди, какая охрана! Побаиваются, сволочи! Сколько милиции! Сколько топтунов! Царь ходил в сопровождении одного жандарма, ездил в открытой коляске среди толпы зевак, хотя страна кишела революционерами, жаждавшими его убить. А эти – слуги народа, выходцы из народа работающие на благо народа. А ездят в бронированных машинах с мощной охраной. Чего они боятся ?

– Для них бронированные машины и мощная охрана суть явления престижные. Они суть показатель их значимости Они могли бы передвигаться так, что их никто не заметил бы. Но они должны передвигаться открыто и с помпой, но вполне безопасно. А в народе найдется немало таких, кто с удовольствием бросил бы в них бомбу или стрельнул.

– Это стекло не возьмет даже противотанковая граната.

– Во всем есть свое уязвимое звено, в особенности – в хорошо продуманной системе защиты и охраны. Тут действует закон нарушения меры: чем мощнее система охраны, тем вероятнее образование слабого пункта в ней. На отыскании такого слабого пункта основаны все удачные покушения и ограбления. Потом люди с удивлением задавались вопросом, как это они не заметили этот пункт ранее, почему не могли предусмотреть такую простую возможность.

– Ты прав. В прошлом году тут ограбили самолет, доставивший деньги. Знаешь, как это сделали? Видишь те люки?

– Я знаю эту историю. Психологически это понятно. Именно очевидность такой возможности мешает тому, чтобы на неё обратили внимание. Но в каждом конкретном случае надо быть гением, чтобы её заметить.

– В таком случае считай, что я гений. Видишь, вон там телевизионная установка?!

– Ну и что? Их полно тут. О чем это говорит ?

– Умному человеку это говорит о многом. Это наши отечественные установки. Значит, они регулярно ломаются. Их надо чинить. Следовательно, внутри есть особые пространства, по которым можно добраться до любой подслушивающей и подглядывающей точки.

– Но ведь доступ туда охраняется!

– Вряд ли. У нас усиленная охрана только на виду, для устрашения трудящихся и для отчетов начальству. А если что не на виду, делается халтурно и безалаберно.

– А к чему мы об этом говорим? Мы же все равно такую возможность не используем. Бессмысленно. Убьешь одно ничтожество – на его место выползет другое, столь же ничтожное. Убьешь, например, Маоцзедуньку, а на её место назначат Крутова. Что изменится?

– Ничто. Может быть хуже будет. Но все-таки припугнуть их стоит. Какое-то разнообразие в жизнь внести.

Самолет с Портянкиным приземлился и подрулил к трапу для торжественных встреч. Из него выскочили охранники. Затем неторопливо вышел человечек с физиономией упыря- секретарь ЦК Портянкин. За ним выползли сопровождающие его лица. Встречающие с цветами и хлебом- солью ринулись им навстречу, соблюдая положенный порядок. Матрена Лаптева сунула Митрофану Лукичу хлебсоль, который схватили и унесли куда-то охранники.

– Неплохая идея, – шепнул Чернов своему собеседнику. – Взрывчатку можно заложить в хлеб-соль и взорвать по радио.

– С нашей техникой наверняка произошла бы задержка со взрывом, прошептал Белов. – Или взрыв произошел бы раньше, чем нужно. А то и вообще не произошел- бы. Так и сожрали бы хлеб-соль с бомбой.

Гости и встречающие подошли к микрофонам. Портянкин вынул бумагу с речью, нацепил очки и начал читать, подражая интонациям Брежнева.