Искушение

Хадсон просыпается от дневного сна в самый разгар работы, и я ожидаю, что он опять начнет спорить со мной насчет нужного оттенка черного, но он не спорит. Вместо этого он поглядывает на меня своими загадочными глазами… с выражением странной нежности на лице.

Наконец, завершив работу и убедившись, что мне удалось полностью перенести свою затею на холст, я откладываю кисти и с облегчением опускаю руки.

Я потягиваюсь, чтобы избавиться от спазмов в мышцах, затем закрываю глаза, чтобы дать передышку утомившемуся мозгу. А когда открываю их, обнаруживаю, что Хадсон пристально смотрит прямо на меня.

– Стало быть, ты вспомнила? – спрашивает он таким робким тоном, что я удивляюсь.

– Нет. – Я смотрю на картину, и у меня замирает сердце при мысли о том, что, возможно, я что-то вспомнила… хотя я пока не могу сказать наверняка, что именно. Речь идет о моем подсознании, и это оно пытается мне что-то сказать. Пытается заставить меня сделать то, что я так отчаянно хочу сделать – вспомнить. – Тебе это знакомо?

– Это невозможно. – Хадсон качает головой. – Ты никак не могла это изобразить, если не помнишь. Не могла передать это так точно. Так достоверно.

– Я это почувствовала, – говорю я ему, пытаясь подобрать слова, которые имели бы смысл для нас обоих. – Не знаю, как еще можно это описать. С момента моего возвращения образ этого места проявлялся в моей голове, пока мне не стало ясно, что я не могу не написать его. Я должна была написать его именно таким.

Больше я ничего не говорю – тут нечего добавить, – и Хадсон тоже молчит несколько долгих секунд. Однако, в конце концов, он наклоняет голову и говорит:

– Это потрясающе.

– Ты знаешь, где находится это место. – Это не вопрос, а утверждение.

– Да, – отвечает он.

У меня перехватывает дыхание. Наконец я что-то знаю. Наконец у меня есть одно воспоминание. Это немного, но это больше того, что у меня было сегодня утром. Больше, чем когда я чистила зубы, или принимала душ, или выбирала в кафетерии мои любимые печеньки.

Но время идет, а Хадсон продолжает молчать, пока я наконец не чувствую, что больше не могу терпеть.

– Ты мне скажешь? – спрашиваю я. Мои нервы натянуты до предела.

Опять следует пауза, еще дольше предыдущей.

– Это мое логово, – отвечает он, и в этих трех словах заключена целая жизнь.

Глава 89. Гнись, пока не сломаешься

– Не стоит нервничать, – успокаивает меня Джексон несколько часов спустя, когда я, наверное, в сотый раз пытаюсь завязать свой галстук. Но я ничего не могу с собой поделать.

Тревога овладела мной с того момента, как Мэйси сказала мне, что сегодня у нас будет собрание. И усилилась, когда Хадсон сообщил, что я по памяти написала его логово, так что теперь я чувствую себя так, будто вот-вот взорвусь.

– Стоит нервничать, и еще как, – говорит Хадсон, стоящий, прислонившись к стене, у двери. – Может быть, тебе вообще было бы лучше сказаться больной и не пойти.

У Джексона звонит телефон – это его мать, – и он проходит в спальню, чтобы ответить ей.

– По-моему, ты нервничаешь еще больше, чем я, – отвечаю я, как только Джексон оказывается вне пределов слышимости.

– Хм-м-м, да. Потому что по меньшей мере двое в актовом зале желают тебя убить. А может быть, и больше. – Хадсон делает паузу. – Да, определенно больше.

– Тогда я вынуждена их огорчить, поскольку сегодня у меня нет намерения умирать. И в ближайшее время тоже.

– Посмотрим, – бормочет он.

– Тебе нужен более позитивный настрой, ты это знаешь? – Я так раздражена, что говорю громче, чем хотела, и ко мне подходит Джексон.

– Что такого я сделал? – растерянно спрашивает он.

– Я сказала это не тебе, – объясняю я. – А твоему брату.

– Ах, вот оно что. – Джексон ощетинивается. Похоже, он забыл о существовании Хадсона. Или не может поверить, что я могу одновременно разговаривать и с ним и с его братом. Как будто после моего возвращения в человеческое обличье я не делаю это каждый день.

– И что же он говорит?

– Что мне не стоит идти на это собрание. Но то же самое он говорил и о предыдущем, так что я не очень-то доверяю его мнению. Да и как еще мы сможем получить кровяной камень?

– Вас же восемь, – брюзгливо говорит Хадсон. – Ты могла бы предоставить это дело остальным семерым.

– И дать Сайрусу понять, что я его боюсь? – Я смотрю на Хадсона и качаю головой. – Ну уж нет.

– Тебе следует его бояться. А если ты не боишься, то тебе все равно надо притвориться, будто он внушает тебе страх. Иначе он будет взбешен.