Искушение

Но, с другой стороны, с момента моего приезда в эту школу все здесь наводило на меня жуть, так что не пора ли начать принимать это как данность?

– Как мило с твоей стороны присоединиться к нам, Грейс, – ехидно изрекает Сайрус. – А мы уже думали, что ты не придешь.

– Извините, меня задержали, – говорю я ему, пристально глядя на Коула, который стоит прямо напротив меня.

Наши взгляды встречаются, и от злорадства, которое ясно читается в его глазах, мне хочется закричать. Но это также придает мне сил, чтобы не отвести взгляд. Потому что я ни за что не доставлю этому уроду удовольствие увидеть, как глубоко он ранил меня.

Сайрус окидывает меня взглядом с насквозь фальшивым выражением участия на лице, предназначенным для публики на трибунах.

– Ты в порядке, Грейс? Судя по твоему виду, у тебя выдалось тяжелое утро.

– Все нормально.

Мой ответ звучит пренебрежительно, и на мгновение в глазах Сайруса что-то мелькает. Удивление? Ярость? Досада? Не знаю и, если честно, не хочу знать. Будь что будет, пусть это идет так, как должно идти, а все остальное – это просто показуха, на анализ которой у меня нет сил… и участвовать в которой я не хочу.

– Ученики и учителя Кэтмира, добро пожаловать на это редчайшее событие – одна из ваших бросила нам вызов, требуя включения в Круг. И это не просто рядовая ученица, а первая ученица-горгулья, которую когда-либо видел Кэтмир. Это поистине волнительный и знаменательный день.

Раздаются приветственные крики, но в них слышится злорадство, которого я не ожидала после того, как эти же самые зрители болели за меня и мою команду всего несколько дней назад. Возможно, все это только игра моего воображения, и мне чудится то, чего нет, потому что я психую.

Я чувствую себя одинокой на этом стадионе, хотя, когда я была здесь в прошлый раз, все поддерживали меня. Теперь же у меня такое чувство, словно ни одна душа на этих трибунах не болеет за меня, одинокую горгулью.

Джексон, Флинт и Иден выбыли из строя и ждут помощи.

Мэйси пытается привести к ним эту помощь.

Мекай и Гвен в лазарете.

Даже мой дядя Финн мало что мог сделать, помимо ободряющих аплодисментов, когда я вышла на арену.

А Хадсон, вероятно, находится сейчас за пределами стадиона и старается не привлекать к себе внимания, поскольку в настоящее время он смертен. И я его не виню. Сейчас у меня есть и моя собственная сила, и та, которую дал мне он, а мне все равно хочется оказаться вне этой арены и этого стадиона… где угодно, но только не здесь.

Однако чего я совсем не хочу, так это провести остаток дней в темнице, молясь о том, чтобы Сайрус не прикончил меня. Сейчас никто, кроме меня, не может этого сделать, никто, кроме меня, не может бросить вызов власти Сайруса и Далилы. Никто, кроме меня, не может исполнить то, что должно быть исполнено.

Так что неважно, чего я хочу. Важна только победа, ведь только победив, я смогу остановить зло.

Сайрус опять поворачивается к зрителям на трибунах, раскинув руки, словно зазывала на карнавале, и принимается пудрить им мозги, говоря со своим благозвучным британским акцентом.

– Мы восьмеро, – он оборачивается и смотрит на членов Круга, стоящих за ним, – чрезвычайно рады, что можем проверить, достойна ли она войти в состав Круга. И я знаю, что некоторые из вас, вероятно, удивляются тому, как такое могло произойти, как девушка, лишь недавно оказавшаяся в вашей школе, да и в нашем мире вообще, могла получить подобную привилегию. Как Грейс Фостер хватило дерзости, чтобы считать себя достойной вами управлять?

На стадионе воцаряется гробовая тишина – зловещая тишина, – и все глаза сейчас устремлены на меня. Я снова чувствую, что здесь что-то не так. Дело как будто не только в том, что все они в диком восторге от перспективы узреть мое поражение.

Да, я знаю, что Джексон больше не является моей парой. По-видимому, знают об этом и Круг, и вся команда Коула. Ведь Сайрус так и не спросил меня, куда подевался мой партнер. Но вряд ли они успели объявить об этом всему стадиону.

Тогда почему же они вдруг так возненавидели меня? Откуда этот зловещий, давящий сумрак? Что именно настроило всех зрителей против меня? Разве Сайрус может играть на их чувствах, если эти чувства внушил им не он сам?

– И вы правы, – продолжает он, глядя на неловко перешептывающихся зрителей. – Вполне естественно, что вы задаете себе эти вопросы. И, разумеется, их задает себе каждый из членов Круга.

Он пытается изобразить искренний смех, но эта попытка вызывает у меня только отвращение. Впрочем, почти все в этом типе вызывает отвращение. Не представляю себе, каким образом он смог стать отцом таких героических сыновей.