Искушение

Однако теперь… теперь у меня есть примерно пятнадцать секунд до того, как мяч окажется в моих руках, и тридцать секунд до того, как мне придется избавиться от него, потому что иначе его бешеная вибрация начнет откалывать куски от моих каменных пальцев. Если подумать, в этом, возможно, и состоял замысел Сайруса – так что никакого реального преимущества он мне не дал.

Пока между одним долгим вдохом и другим проходит пятнадцать секунд, я успеваю перебрать в уме с десяток стратегий и отбросить их все. Может, прямо сейчас пустить в ход дар убеждения Хадсона и с его помощью закончить Испытание немедля, доставив мяч за линию ворот? Но, к сожалению, команда моих противников слишком разбросана по полю. Не знаю, сколько времени у меня будет после того, как я задействую силу Хадсона, но его наверняка не хватит для того, чтобы добраться до каждого из них по очереди и убедить их погрузиться в сон вместо того, чтобы пытаться убить меня. Я даже не могу заставить себя обратить их всех в пыль – хотя мне и известно, что магия спасет их от смерти. К тому же Хадсон так старался сохранить эту свою способность в тайне, заставить своего отца поверить, что он утратил ее, я не вправе раскрывать его секрет.

Мне приходят в голову и другие варианты – как приходят, так и уходят. Все они одинаково плохи. А затем становится слишком поздно, потому что звучит свисток, и Нури бросает мне мяч.

Я ловлю его, бросаюсь бежать – сейчас я больше ничего не могу сделать – и в этот момент понимаю, причем не в первый раз, что хотя моя горгулья бывает мне очень полезна, она не дает мне двух вещей: скорости и маневренности. Я на бегу принимаю человеческое обличье и, когда Коул и Марк в ипостаси волков приближаются ко мне, ощерив зубы, ныряю в портал.

Я готова к тому, что портал начнет растягивать меня, но этот портал не таков. Вместо того чтобы растягивать меня, он колет меня тысячами иголок. По отдельности уколы не такие уж болезненные, но вместе они причиняют мне адскую боль.

Хуже того, мяч в моих руках становится все горячее и горячее, а я между тем все никак не могу выбраться из портала, кажется, это тянется уже целую вечность.

Я говорю себе, что пребывание в этом портале не может быть дольше, чем нахождение в других, что оно не продлится дольше тридцати секунд – именно таково максимальное время, в течение которого мне удавалось держать «комету», – но тяжело думать, когда тебя пребольно колют тысячи игл.

Впрочем, эта боль – ничто по сравнению с потерей Джексона и утратой моих родителей, ничто по сравнению с моим чувством вины из-за гибели Зевьера.

Это пустяки, напоминаю я себе, чувствуя боль везде. Эта боль не имеет значения, и я могу справиться с ней. Мне надо просто держаться.

Наконец – наконец – я начинаю испытывать то странное ощущение, которое бывает у меня при входе в портал и выходе из него, и готовлюсь к тому, чтобы вынырнуть на поле.

На сей раз мне удается приземлиться на ноги, но я опять дезориентирована, потому что за то короткое время, которое я провела в портале, на арене стало темно. Очень, очень темно.

Так темно, что я не вижу зрителей на трибунах, отчего их голоса кажутся бестелесными. Даже прожекторы, находящиеся на обоих концах игрового поля, кажется, стали более тусклыми, чем минуту назад.

Я говорю себе, что мне это только чудится, но, оглядевшись по сторонам, обнаруживаю, что больше не могу видеть все поле. Я вижу только небольшой участок вокруг себя – во всяком случае теперь, когда я человек, – а значит, Сайрус сделал это нарочно.

Наверняка.

Это дает моим противникам огромное преимущество, поскольку человековолки, драконы и вампиры отлично видят в темноте, а я вынуждена щурить глаза, пытаясь определить, где нахожусь.

Портал выпускает меня примерно в двадцати ярдах от моей линии ворот, стало быть, чтобы добраться до их линии ворот, мне нужно преодолеть сто тридцать ярдов. Мяч раскалился докрасна в моих руках, и я делаю то единственное, что могу сделать, – подбрасываю его так высоко, как только могу, затем на бегу превращаюсь в горгулью и взмываю в воздух вслед за ним.

Волки и ведьмы не могут последовать за мной сюда, а драконы находятся внизу, на поле, охраняя свою линию ворот, так что этот ход срабатывает. Я ловлю мяч и лечу к линии ворот противника так быстро, как только могу, радуясь тому, что теперь, в ипостаси горгульи, мои глаза видят немного лучше, чем когда я была человеком.

Я знаю, что, в конце концов, мне придется снизиться – драконы мчатся ко мне, и, хотя их магия не действует на меня, они вполне могут опрокинуть меня на землю. Они огромные и тяжелые, а, рухнув с такой высоты, я наверняка разобьюсь в лепешку – как в обличье человека, так и в обличье горгульи.