Искушение

— Теперь пошли такие времена, что неудобно только на потолке спать, братан. Одеяло сползает, а все остальное — путем. Так… Решено, это я беру на себя. Есть у меня знакомая нотариус. Бой-баба. Все сделает тип-топ. Тебе и дергаться не прийдется. Забашляешь только…. Ну, деньги дашь… Разве не понятно? Учи язык, отсталый!

— Второе. О языке. Надо бы тебе взять английского. Есть тут у меня концы. И недорого. Училка одна. Такая шустрая, всему научит. И не дорого возьмет. — Он черкнул в блокноте телефон и перекинул мне листок. — Звать Аня. Скажешь — от меня.

— Третье… — Он задумчиво забарабанил по прежнему тонкими, красивыми пальцами по столу. — Третье — оно же первое. Правильно мужик тебе намекнул. Сделаем тебя специалистом — строителем и программистом.

— Какой из меня строитель? Тем более программист. Теперь и языков таких нет, что мы в институте изучали, да и те давно забыл.

— Компьютер, не проблема. По вечерам посидишь у меня в оффисе, позанимаешься. Книжку достану, почитаешь как кнопки нажимать. А строитель… Помнишь как обои клеили, стены белили… потолок… — Димыч посмотрел вверх. — Гараж моему дядьке помогали класть? Помогали. Линолеум на кухне у тебя стелили, рамы красили… Молоток, гвозди, рубанок — велика наука.

— А если спросят по чертежам?

— Придумаешь что-нибудь. Да кому ты нужен? Кто тебя спрашивать захочет? Американцы — лохи доверчивые, отмороженные. Им сказали — строитель, значит и впрямь — строитель. В крайнем случае — сошлешся на плохое знание языка, мол, вопрос не понятен. Они совестливые, мучить не станут. Наоборот, еще посочувствуют, пожалеют.

— Теперь — главное. Деньги. С меня причитается за квартиру, гараж, машину. И не говори. Это здорово выручило. Можно сказать спасло. Теперь — пора платить. — Димыч задумчиво поднял голову к потолку. Потом решительно пододвинул к себе блокнот, калькулятор. Писал, черкал, счелкал клавишами. На лбу, между волосами, выступили капельки пота. Одна сползла на нос, капнула на бумагу. Димыч вытащил из кармана белоснежный платок и промакнул лоб.

— Вот примерно… Плюс выкуплю у тебя, для фирмы, квартиру, гараж, машину. Буду сдавать сотрудникам в аренду. Тем, что поценнее для дела. Это еще… — он черкнул в блокноте. Итого…

Подумал и сначала нерешительно, без нажима вывел конечную цифру. Выждал секунду и мучительно, продавливая бумагу, жирно навел ее.

— Извини, но это все, что могу дать. Сам понимаешь, бизнес требует вложений, денег.

— Ты сам назвал цифру. Я тебе верю. Согласен.

— Должно хватить, братан. Да на первое время, пока не освоишься, работу найдешь, тоже останется.

— Спасибо, Димыч.

— Не за что. Все путем, дружбан. — Он отвел глаза. Струна, еще мгновение назад связывающая нас, тихо лопнула, оборвалась, исчезла в темном углу кабинета.

— Обмоем?

— Давай.

Мы быстро, не ощущая вкуса, выпили по рюмке коньяка. Не закусывая. Не закуривая как обычно сигареты. Стоя. На прощание… Словно на похоронах.

— Не возражаешь, если сам начну расплачиваться за все, а тебе только давать отчет в тратах? Так оно надежнее. Ты же к таким бабкам не привык… — Сказал Димыч провожая меня к выходу.

— Тебе виднее. Я согласен.

Охранник с дубинкой и пистолетом, охраняющий покой элитного дома, распахнул из своей, уставленной мониторами наружных телекамер, кабинки стальную дверь подъезда и я вышел из кондиционированного благоухающего рая в сиреневый, пропахший пылью и бензином, душноватый харьковский летний вечер. Решение наконец принято… Команда рубит швартовые, и кораблю предстоит отчаливать от привычного родного берега в неведомую океанскую стынь.

Открыл дверку не успевшей остыть от дневного зноя волжанки. В кабине было душно. Проветривая, оставил дверку приоткрытой. Достал сигарету и закурил. Из подъезда высунулась голова охранника.

— Только окурок не кидайте. Не положено. — Строго каркнул и нырнул за броню, в прохладу. В вечерней полутьме рубиново подмигивал над входом огонек работающей телекамеры. Не докурив, выплюнул на тротуар сигарету, разлетевшуюся снопиком красных искр. Нажал педаль газа, выпустив клуб синего, несгоревшего вонючего дыма и уехал из оазиса капиталистического процветания по темным улицам в спальный мешок бывшего социалистического города.

Проще всего оказалось с Аней. Выпускница иняза, успевшая выскочить замуж, родить сына, выставить мужа, а затем оставить и ребенка на попечение родителей, оказалась не лишенной многих достоинств женщиной. К числу последних относился и несомненный педагогический дар. Под неусыпным руководством учительницы я старательно вспоминал, осиливал, заучивал крепко забытую после училища и института премудрость английского языка. Спуску мне Аннушка не давала, заставляла писать диктанты, выполнять упражнения, заучивать неправильные глаголы.