Искушение

Прошла неделя, другая, и я получил долгожданную работу. Пусть она не была напрямую, формально, связана с самолетами, полетами, но давала ощущуние причастности к великому аэродромному братству. Вновь я носил похожую по покрою на форму одежду, заветную пластиковую бирку с цветной фотографией, дающую пропуск в служебное помещение и на территорию аэродрома.

Несколько недель испытательного срока мэнэджер и супервайзеры фирмы внимательно следили, проверяли работу, но угрюмые учителя не подкачали. Нового, необычного не встречалось, тем более, что первое время в самолеты меня не допускали. Доверяли получать ящики на складе, заполнять бумажки, прищепленные к досточке, подвозить оформленный груз к самолету, навешивать бирки.

Платили не густо, видимо поэтому и образовалась вакансия. Не всякий, получивший сертификат американец пойдет на такую работу. Согласится лишь эмигрант, да дудки, без бумажек и опыта работы — его не возьмут. Работа с бенифитами, отпуском, страховкой, пусть небольшими, но надежными, постоянными рэйчеками позволила мне оплачивать старый бэйсмент и регулярно поглощать горячую пищу. Все остающееся сверх разумных минимальных затрат, откладывал на счет в банке для возврата долга Ахмету.

Теперь мы стали встречаться регулярно, подолгу беседуя в кафейнях. Однажды зашел разговор о религии. Я доказывал Ахмету, что все религии — чтут Бога и уважают человека. Ни в одной священной книге нет призывов к войне с людьми других верований. Почему же люди не приходят помолиться в дом чужого Бога? Почему отвергают его? Как могут считать других неверными и убивать только за непохожесть? За приверженность другому обряду? Зачем стараются утвердить свою религию, своего Бога как единственного правого, над всеми другими Богами? Кто дал им это право? Бог? Право — решать за Бога, действовать от Бога и именем Бога? Тот кто вершит это черное дело — не религиозен, не верит Богу, не почитает и предает его. Если это так, то Джихад, объявленный человеком — аморален, равно как крестовые походы, инквизиция, любой другой религиозный терроризм.

— Что ты знаешь про терроризм! Тем более религиозный. — Торговец оружием только посмеивался, оглаживая ладонями невидимую бороду, подливал мне в чашку кофе, пододвигал ближе сладости.

— Читай, Коран, если хочешь. Там все ответы. — Но особо Ахмет не настаивал, а так как Корана на русском не имелось, а по-арабски читать и говорить естественно не умел, то и дело не шло дальше отвлеченных советов. Сам бывший марксист и экс-душман, хоть часто поминал Аллаха, но в религиозном рвении замечен не был. Постепенно темы бесед стали уклоняться в сторону поисков общих врагов.

— Знаешь, что сейчас характерно для русских? — Спросил Ахмед. И сам ответил. — Озлобленность. Обрати внимание, что пишут ваши газеты, а я читаю их регулярно. Для практики, чтобы не забыть язык. Причем выбираю не эмигрантские, российские.

— Очень интересно наблюдать исторический процесс, катаклизм в развитии. В начале все русские поголовно боготворили американцев. Ах, демократия! Ах, образец для подражания! Ах, Кока-Кола! Ах, Мак-Доналдс! И это было характерно как для простого люда, так и для политиков. Горбачев — любимчик Запада. Друг Бориса — друг Билл. Козырев — прозападник, не скрывавший своих взглядов, считавший — то, что хорошо для Америки, прекрасно и для России. И прочие, прочие. Все искренне. Все по-русски от всего сердца. Нараспашку! Все взоры обращены на милый Запад, все надежды, все устремления. А теперь? Начали задумываться.

— Вас, шурави, просто всех очень красиво обманули, использовали и бросили. Не веришь? Ну, что же, пусть погонщик направит свой караван к оазису истины, останавливаясь у высохших колодцев несбывшихся надежд.