Искушение

— Вот, представь себе, мафия сегодня дает деньги милиции, снабжает ее связью, транспортом, бензином… Каково? Зачем? Да, все очень просто! Для борьбы с таким вредным, неорганизованным преступным сбродом. Со всякой шпаной и шушерой. И, поверь, пока лично меня не трогают, мне глубоко наплевать кто защищает меня и мой бизнес, государство, милиция или мафия. Главное результат. Я плачу хорошие деньги и обретаю спокойную жизнь. Вот так-то, братан…

Он посмотрел на меня, хитро прищурив глаз.

— Не нравится, вижу, не нравится. Но таковы реалии нового мира. Хочешь в нем жить, привыкай. Забудь про совесть, про честь, которая смолоду… Обзаведись золотой цепью на шею и мобильником в кармане. Не думай сперва о Родине, думай всегда о себе. Забудь все чему учили гнусные училки, пионервожатые, замполиты и прочие комуняки. Закинь подальше патриотические книжонки, выкинь из головы песенки и побасенки из фильмов. Просто живи и наслаждайся жизнью.

— Димыч, о дружбе тоже забыть?

— Не рви душу… — Он сипло вздохнул, с трудом проталкивая воздух через зажатую внезапным спазмом гортань. — Дружба — это… Оставим…

— Ладно. Спой лучше, что нибудь из старого…

Димыч взял со стены гитару, подергал струны, прочистил горло, но дальше этого дело не пошло. Он протер ладонью запыленную деку, сдул пыль с колков и повесил гитару на место.

— Не поется… Давно уже не пел, позабыл все… Да и настроения нет. Слушай, поедем лучше в баню. Знакомый открыл. Классная, с бассейном, сауной…. девочками. — Он понизил голос, вслушиваясь в доносившуюся из соседней комнаты телефонную трескотню жены.

— А как же Ленка?

— Это другое. Надо же где-то снять нервное напряжение. Она так не умеет. Девочки — класс! Хочешь, даже шестнадцатилетняя пацанка тебя обслужит. Да так, как и в Париже не смогут. У него вообще все молоденькие. Знаешь, я теперь даже продавщиц старше четвертака не беру. Покупателям приятнее смотреть на хорошеньких девочек, чем на старых мымр. На днях знакомые за одну просили. Двадцать восемь уже. Отказал. Знаешь, в бизнесе принцип есть принцип. Возьмешь одну, припрется другая, третья… Тем более с высшим образованием, инъяз окончила, то да се… Вообщем-то, по человечески жаль деваху конечно. Теперь ей дорога одна, на панель… Ну да ладно, перебъется… Не первая, не последняя.

Он сглотнул кадыком, проглатил слюну. Рывком стащил со стола банку голландского пива, как из гранаты кольцо сдернул алюминивую затычку и жадно припав губами начал пить. Хлопья пены, вырываясь из узкого донца, стекали по щекам, подбородку вниз, капали на красный клубный пиджак, оставляя темные, похожие на кровавые следы. Зная Димыча практически всю сознательную жизнь, всегда верил другу как самому себе. Сегодня казалось, что он ерничает, нарочито сгущает краски, пачкает себя. Говорит совсем не то, что думает. Ломается. Но для чего, почему, я не понимал.

Не пришлось нам с Димычем сходить тогда в баню. Зазвонил телефон, и по приказу хозяина ровно через час экипаж собрался на аэродроме возле готового к взлету вертолета. В ожидании разрешения на вылет и полетного задания, мы укрылись за фюзеляжем машины от порывистого, холодного аэродромного ветра. Диспетчер и руководитель полетов не торопились с оформлением документов. Постепенно все вытащили сигареты, закурили и стали обсуждать последние события российской жизни.

Основной темой являлась война в Чечне. Российские войска штурмовали Грозный, устилая трупами солдат и горелой броней подступы к президенсткому дворцу, площадь Минутка, здание вокзала. Лучший в мире министр обороны и его генералы топтались перед камерами телевидения, в растерянности пожимали увенчаными золотом погон плечами, и гробили, гробили сотню за сотней, слабо вооруженных, плохо обученных, голодных и замерзших сопливых пацанов первого года службы. Авиация разучившаяся летать, вытянутая из опустевших, обезлюдевших, пришедших в упадок гарнизонов, швыряла полученные со складов устаревшие бомбы. Бомбы часто не взрывались, иногда сваливались на собственные войска, на пустыри, огороды, на головы не успевшего вовремя разбежаться мирного населения.

Казалось удивительным, что в конце концов Грозный удалось взять, не уничтожив, но просто выжав из него в горные районы основную массу боевиков.

Командующие армией генералы отличались костностью речи, словоблудием. Во множестве щеголяли перед телекамерами в новеньком, необтертом стенками промерзжих траншей, необмятом ночлегом в палатке комуфляже, красовались на журнальных фотографиях в зеленоватых, западного кроя кафтанах, усыпанных трехцветными ярлычками, нашивками, лоскутками, в фуражках с нескладными орлами и нелепыми огромными тульями.