Искушение

Из ее глаз потекли слезы. Нервная система элементарно не выдерживала накала. Тело сотрясало от крупной дрожи, очевидной чужому глазу. И она чтобы хоть как-то себя успокоить, схватилась за голову, сжимая ее, клонясь вперед, пытаясь успокоиться.

– Славно, – произнес Джефри Смит, положив свой пистолет обратно на зеленый бархат. – Можем продолжить? Венера, возьми оружие Мэдса.

Та не поверила ушам, не поняла, что именно ей сказали. Что просят?

– Бери, детка, бери.

Она отняла руки и трясущимися пальцами взяла пистолет. В ощущениях он показался ей неподъемным, жгучим наощупь.

– Воот, умница. А теперь передерни затвор, взведи баек и наведи на Марса.

Ошалелым взглядом она скользила по лицам мужчин, то одного, то другого. Тяжесть оружия в руках, казалось десятикилограммовой.

– Убей его. Этого хотел Мэдс. Ты же хочешь сделать ему приятное. Хочешь быть им. Стать частью него.

Краем глаза она видела, как рука Смита берет оружие. Сжимает крепким хватом.

– Стреляй. Спаси его. Ты сможешь.

Она подняла ослабевшую руку, обливаясь слезами. Та дрожала, как бывает, дрожат руки стариков с тремором. Казалось, еще одно малое движение и она выронит его. Они смотрели с Марсом друг на друга. Она видела, как взгляд того становиться понимающим, пустым, горячим. Венера кусала губы, дыша трудно и яростно.

– Хочу, хочу, – тихо шептала она. – Не хочу разрушать.

На секунду в лице Марса проскользнуло нечто удивительное, уверенное. Он выпрямился. Его взгляд дрогнул. И эта усмешка словно говорила ей «Значит, выбрала малышка». Венера резко повернула оружие к Джефри Смиту.

Раздалось два выстрела.

В следующую секунду она опустила руку, и та повисла, словно не ее. Джефри Смит был мертв. Или, как он говорил, будет через час. Она перевела нервный взгляд на Марса. Тот тоже был мертв. Выстрел Смита пришелся на область сердца. Из ее пальцев выскользнуло оружие. Она бросилась к Марсу, обшаривая карманы в поисках телефона, не замечая, как пачкается в его крови. Как ярко и сильно она пахнет для нее. Набрала номер скорой.

А затем медленно уложила раненного в горизонтальное положение, оказывая первую помощь.

***

– Он жив? – первое, что спросила Венера, вынырнув из медитации.

Никто не потрудился ответить, и ей пришлось открыть глаза.

Взгляд уперся в просторный потолок, украшенный пестрыми одеялами, цветными резными балками с охранительными мотивами драконов, растительности, призванной защитить дацан от злых духов. Затем она обозрела собравшиеся вокруг знакомые, незнакомые и довольные лица лам, их помощников.

– Лежи, тебе пока рано вставать, – голос Батыра Хазановича она узнала бы, где угодно, отчего на лице появилась тень слабой улыбки.

– Дом, – от нахлынувшей радости не осталось никаких сил, и Венера послушно закрыла глаза, чувствуя, как увлажнилось под веками. Слезы собираются во внутренних уголках.

Она больше года не была дома. Так отчаянно скучала, ждала долгожданного возвращения. Ей столько хотелось поведать отцу, что не верилось. Никак. Радость на время перекрыла все остальное.

Лавиной обрушились воспоминания об операциях на сердце Марса. Его коме. Поисках донора. О долгих часах допросов, и разбора состава преступления в поместье Джефри Смита. В отделении Скотланд-Ярда и судах. Столько всего произошло. Марс не выходил из комы. И она вызвала Курумканского, чтобы тот помог. Он настоял на перевозке его в Бурятию. Бумажная волокита заняла несколько месяцев. Но все-таки они это сделали. А также привезли два гроба, Алисы и Андрея. Венера решила похоронить их рядом. А затем снова были операции, и танцы с бубнами и шаманские обряды. Сердце его зажило, но он не приходил в себя. Оставалось только ждать.

Ее руки инстинктивно потянулись к груди в попытке нащупать отсутствующий кулон. Ламы разошлись. Стало тихо. Она снова открыла глаза, посмотрела по сторонам. Внутри дацана остались отец и Курумканский. Раз он приехал, случилось что-то. Оба отошли в сторону и негромко переговаривались о чем-то своем.

Может быть, они говорят о Марсе? Непрошенный страх заскреб внутренности. Жизненно необходимо узнать, как он. Собрав силы в кулак, не чувствуя мышц, она поднялась с лежака.

– Мне нужно знать.

– Жив, – ответил Дордже.

– И даже пришел в себя, – заметил Батыр Хазанович, поправляя халат, как нечто обыкновенное.

– Где он?

– Скоро увидишь, – пообещал Курумканский. – Но сначала чай и мантры. А ты как хотела? Нечего закатывать глаза. Вот все выполнишь, тогда и вопросы задавай. И не пустословь.

Венера хотела было заупираться, возмутиться. Есть у нее силы. Много. И ей больше всего нужно узнать о Марсе. Открыла и закрыла рот. Курумканский вышел из помещения.

От того, что пришел в себя, разом все внутри нее отпустило. Отец вошел внутрь, сел на скамью, налил две чашки чая, одну из них протянул ей.

– Долго я спала? – спросила она, полагая, что шаманские и ламские обряды тяжело даются всем.

– Двое суток, басалган.