Искушение

Он отворачивается и больше ничего не говорит. Я сижу в ступоре. До меня еще не дошло, что он выгоняет меня. Что не хочет видеть. До меня это не дошло, поэтому я и сижу. Чего-то жду. Жду, что он остынет и извинится. Но он не остынет и не извинится. Он хочет, чтобы я ушла…

Он эгоист, который считает, что плохо в этой ситуации только ему. Вытираю слезинку и встаю с края кровати.

– Я приду завтра, – шепотом.

На ватных ногах доползаю до первого этажа, почти падая там в кресло. Голова кружится, низ живота тянет. Мерзкая, колющая боль, словно меня изнутри протыкают иголками. Скручиваюсь в надежде, что отпустит. Пытаюсь подняться, но не могу. Меня ведет, а перед глазами то и дело проплывают черные пятна.

– Вам плохо?

Чей-то голос еле слышно прорывается сквозь шум и громкое сердцебиение.

– Тут девушке плохо!

А дальше я открываю глаза на кушетке в небольшой палате.

Резко пытаюсь подняться, но из-за адской боли в затылке только всхлипываю и кладу голову обратно на подушку.

Что со мной произошло? Чувствую слабость во всем теле.

– Герда, у вас произошел выкидыш, это связано со стрессами, которые вам пришлось пережить в последнее время, – лечащий врач Шелеста, видимо, решил взять на себя этот нелегкий разговор.

Возможно, я бы отреагировала иначе. Но у меня нет сил. Я пуста. Я ничего не чувствую.

– Я была беременна? – еле передвигаю губами. Это для меня тоже новость.

– А вы не знали?

Отрицательно качаю головой.

– Пожалуйста, не говорите ничего Богдану. Мы все равно были не в курсе о ребенке. Никому не говорите.

Врач смотрит на меня понимающе. Он, как и я, понимает, что у Шелеста окончательно съедет крыша.

– Можно я немного побуду одна?

– Конечно. И сегодня лучше езжайте домой.

Киваю.

Как и советовал врач, после девяти я сижу в нашей квартире на кровати и опустошенным взглядом рассматриваю помещение. Наши фотки, разбросанные вещи, огромного медведя, грушу, под удары о которую я частенько просыпалась. Губ касается улыбка.

Ложусь на кровать, сворачиваясь в клубочек. Свет не выключаю. Не смогу уснуть в темноте. Мне так страшно. Я потеряна. Больше нет Богдана, который скажет мне, как поступить, который возьмет всю мою боль на себя.

Засыпаю очень быстро. Вся усталость последних дней просто не дает мне времени для размышлений.

Утром я опять сижу в коридоре больницы. Боюсь зайти в палату. Мне страшно, что все, что было вчера, повторится вновь.

Смотрю на свои ноги, не замечая, как рядом появляется Марина Юрьевна.

– Привет.

– Здравствуйте, – пытаюсь улыбнуться, но не выходит.

– Как ты? Мне сказали, что тебе вчера стало плохо…

– Стало. Уже все хорошо, не переживайте. Он меня вчера выгнал. Сказал, что ничего не изменится. Что мне делать? Марина Юрьевна? Что я должна сделать в этой ситуации? – глаза наполняются слезами. – Что? Скажите мне!

– А что ты сама думаешь по этому поводу, что хочешь сделать?

– Я не хочу его бросать. Я не смогу без него…

Она заботливо гладит меня по спине, а потом крепко прижимает к себе.

– Моя маленькая, сильная девочка. Я так тебе благодарна, ты просто себе не представляешь насколько. Все будет хорошо. Если он в себя не верит, то верить будем мы… но тебе не стоит проводить все свое время здесь. У тебя работа, жизнь, в конце концов, ты молодая. Тебе нужно отвлекаться. Иначе мы все коллективно сойдем с ума.

– У меня был выкидыш, вчера, мне стало плохо поэтому, – сама не знаю, как произношу эти слова, – только не говорите ему. Не надо. Ему и так плохо.

Марина замирает.

– Я даже не знала, что была беременна. Мы поругались… мне стало плохо. И теперь я не могу избавиться от мысли, что… – обрываю себя.

Он не виноват, как и я. Никто не виноват. Мы даже были не в курсе.

Она стискивает мои плечи сильнее.

– Отец пригласил меня на свой день рождения…

– Ты должна лететь.

Она говорит это в ту же секунду. Словно внушает. Отстраняется, едва заметно вытирая слезы.

– Знаете, у меня такое странное предчувствие, что, если я поеду, все изменится.

– Может быть, так будет лучше?

– Не знаю.

Марина уходит.

Захожу в палату. Богдан не оборачивается. Он знает, что это я, но игнорирует.

– Привет, – набираюсь смелости, – я пришла попрощаться.

Шелест ухмыляется. Я вижу, как играют его желваки.

– Ты прав, я идиотка, которая в тебя верит, а ты не заслуживаешь этой веры. Ты слабак....

– Закончила? Пошла вон отсюда.

Смеюсь. Я ждала другую реакцию. Я все еще жду своего Богдана. Но он себя похоронил. Он похоронил себя, а я просто не могу быть с трупом.

Кажется, это конец. Конец всего.

Останови меня, пожалуйста. Прошу тебя. Умоляю. Я не хочу. Я не могу. Богдан! Я прошу тебя. Но он молчит. Он погряз в своей злости и жалости к себе. Я его понимаю, я бы на его месте вела бы себя так же…

Глава 16

Богдан. 

Этот белый потолок осточертел. Эти запахи, звуки. Дико раздражают. Все раздражает.