Искушение

Маруся мечтала, что когда-нибудь в её жизни настанет момент, и она останется совершено одна. Никто не будет заглядывать через плечо любопытным глазом. Никто не сунет нос в твою тарелку, дабы узнать, а что там в неё положено. Никто не скомандует, когда тебе ложиться спать, а когда подниматься. И при всем при этом не нужно заботиться о завтрашнем дне! Есть дом, в котором ей позволено жить. Есть погреб, в котором лежат остатки барана и стоят бочки с вином. Есть земля вокруг дачи. Столько ничейной земли, что аж дух захватывает! Только было бы желание что-то на этой земле выращивать!

Маруся покорно приняла навязанные ей условия и стала терпеливо дожидаться очередного приезда Гиви. Она спала почти до обеда. Перекусывала кое-как холодной бараниной и черствым лавашом. Запивала все это вином, и была счастлива и сыта.

Кто жил в этом доме до неё? Почему к их приезду дом оказался пустым? Этого Маруся не знала, и спрашивать об этом у своего любовника даже не собиралась. Еще будучи в колонии, она твердо усвоила, что «меньше знаешь — крепче спишь», а поспать Маруся очень любила. А может, просто отсыпалась за все те годы, когда не могла позволить себе подобной «роскоши».

Гиви приезжал не часто, но на даче почти каждую неделю появлялись новые гости. Иногда приезжали компании с девицами. После их отъезда оставался бардак в доме и горы грязного белья. Маруся набирала воду из колодца в глубине двора, наливала её в глубокое деревянное корыто и долго терла простыни мылом, отстирывая следы чужой страсти. Но после этих приездов оставалось много вкусной еды, которую женщина относила в погреб, чтобы ей было чем питаться до приезда следующих гостей. Иногда Гиви привозил с собой каких-то мужчин, имен которых Маруся даже не старалась запомнить. Просто знала, что этому гостю нужно пересидеть какое-то время в уединении и не попадаться кому-либо на глаза. Дача для этого была самым подходящим местом. Вокруг никого. Только горы, в которых по ночам воют шакалы.

Маруся жила на даче уже пять лет, когда Гиви привез собою сына. Кареглазый, худой, как жердь, мальчишка волком смотрел на неё исподлобья.

Гиви подтолкнул к Марусе парнишку:

— Это мой сын. Эму пора начинать! Сегодня придет к тебе!

Маруся оторопела:

— Что начинать?

— Дурочку из себя не строй! Вот то самое!

— Да сколько же ему лет?!

— Тринадцать! — гордо оповестил любовницу Гиви, — самое время начинать!

Маруся вздохнула, но спорить не стала. Да и что бы ей дали эти споры. За пять лет жизни на даче она повидала всякого и всяких. Скольким мужчинам она согревала постель — уж и сама со счёту сбилась.

Гиви-младший, робкий и ершистый поначалу, быстро вошел во вкус плотских утех, и оказался садистом похлеще папочки. Маруся еле выходила по утрам из своей комнаты, с трудом передвигая исцарапанные ноги, боясь притронуться к искусанной груди.

Этот ад продолжался два года, а потом Гиви-старший перестал привозить к ней сына, и она не видела юношу почти год. До той поры, пока тот не подрулил к дому на новеньких Жигулях, дверцу которых распахнул перед вертлявой девицей, приехавшей с ним.

— Маруся! Принимай гостей, — заорал молодчик, подражая отцу.

Маруся, конечно, удивилась тому, что шестнадцатилетний мальчишка сам сидит за рулём, но ей не было абсолютно никакого дела до этого садиста. Да пусть хоть в пропасть свалится на «серпантине»! ей было абсолютно все равно. Восемь лет, которые она безвылазно просидела на этой даче, сделали её совершено не любопытной и черствой. У неё были свои проблемы и свои дела. Принять гостей, так, чтобы Гиви-старший был доволен, содержать дом в чистоте, чтобы к приезду гостей все сверкало, и не сдохнуть с голоду, если Гиви, вдруг, не появится больше месяца, что, впрочем, бывало редко.

В свои двадцать восемь лет Маруся все еще была привлекательной женщиной, хотя, конечно, проигрывала во внешности по сравнению с молоденькими девушками, привозимыми на дачу. Её тело давно перестало интересовать и любовника и его сына, что Марусю только порадовало. Правда, иногда, по приказу Гиви-старшего она нет-нет, да и ныряла в постель одного их гостей. Но это было не часто, так что можно было и потерпеть не нужные ей сексуальные утехи.

Маруся стояла у окна в комнате второго этажа. Она думала, что вот в этом году как раз исполняется десять лет с того дня, как она приехала на эту чёртову дачу.

— Маруся! Принимай гостей! — раздался крик Гиви-младшего, и женщина заспешила во двор, чтобы встретить приехавших.

Из машины, не дожидаясь, пока ей откроют дверцу, вышла высокая девушка. Светлые волосы, постриженные каскадом. Большие то ли серые, то ли голубые глаза. Губы, кривящиеся в надменной усмешке.

— Как тебя зовут? — спросила Маруся. Обычно, её не интересовали имена девиц, привозимых мужчинами, а вот тут почему-то захотелось познакомиться.

— Стелла, — ответила девушка, — а вас?

— А нас — Маруся, — женщина усмехнулась, — пошли в дом.

За забором послышался звук подъезжающих автомобилей. Гиви приехал с друзьями, значит, предстоит немалое застолье.

13. Стелла