Искушение

— Ах, он скользкий, презренный, паршивый червь! Подумать только — я ему верила! Да чтоб я провалилась, если еще раз доверюсь его масленым глазкам! Щенок вонючий!

— По-моему, правильнее было бы назвать его сукиным сыном, — пришел на помощь Грэнт, которого тоже передернуло при мысли о том, кому оказывала благосклонность его невеста, причем он и не подозревал об этом. Да и Дарси тоже хорош!

— Наверное, ты прав, но я вовсе не собираюсь бросать тень на репутацию его матушки. Кто знает, может, она была вполне достойной особой, а вот сынок у нее — ну просто омерзительный!

— Ну и насколько же он мерзок? — спросил Грэнт, нахмурившись от кольнувшего его подозрения, не было ли чего-нибудь и между Амандой и адвокатом.

— Не настолько, чтобы лезть ко мне под кофточку, уверяю тебя, — раздраженно огрызнулась она. — Хотя он пару раз и высказывал подобные желания, правда, как-то вскользь и словно невзначай. Один раз он даже попытался скользнуть губами по моей груди, но не тут-то было: Пушистик чуть не оттяпал ему нос. Он как раз в это время сидел у меня на коленях.

Грэнт криво усмехнулся:

— Пушистик или Дарси? Я имею в виду, кто сидел у тебя на коленях?

Она бросила на него уничтожающий взгляд и, не найдя ничего лучшего, улыбнулась:

— Утенок, глупенький. Дарси никогда не заходил так далеко.

— Знаешь, тогда, может быть, эта птичка не такая уж и плохая.

Аманда хихикнула:

— Какая птичка? Пушистик или Дарси?

Когда Аманда под руку с Чалмерсом медленно шла по проходу, ее поразило количество людей на церковных скамьях. Грэнт оказался прав. На свадьбу явились сливки лексингтонского общества — то ли из простого любопытства, то ли потому, что в их изменчивом мнении Дарси и Анабел пали столь низко, что Аманда и Грэнт казались теперь чуть ли не ангелочками. Кроме того, поскольку Грэнт вернул себе прежнее состояние и положение в обществе, они, вероятно, считали целесообразным простить и забыть все раздоры как можно скорее, полагая, что счастливый жених поступит точно так же. Поэтому свидетели церемонии чуть ли не заливались слезами умиления.

Сквозь прозрачную вуаль, прикрывавшую ее пылающее лицо от любопытных взглядов, она видела Бэтси, стоящую рядом с алтарем. Мадам Лалейн превзошла себя, создав для Амандиной подружки платье, делавшее ее одновременно целомудренной и соблазнительной и облегавшее тонкую талию девушки без корсета, который мог бы причинить боль ее недавно сросшимся ребрам. В руках она держала небольшой букет бледных фиалок, и гирлянда из этих же нежнейших цветов была вплетена в ее светлые волосы.

По другую сторону алтаря, стоя рядом с шафером Фрэнком Гановером, Грэнт ожидал свою невесту. В свадебном костюме он был красивее, чем когда-либо, и его изумрудные глаза, казалось, притягивали Аманду какой-то магической силой.

На секунду Аманде показалось, что он излучает яркий свет, глаза ее заволокло туманом, и вокруг все исказилось и поплыло. Его белоснежная накрахмаленная манишка отливала серебром, пламя горящих свечей отбрасывало светящийся ореол на его волосы цвета воронова крыла. Зелень в громадном букете, стоящем за его спиной, превратилась вдруг в плюмаж, развивающийся на шлеме, и вот перед ошеломленной Амандой был рыцарь, являвшийся ей в мечтах, во всем своем великолепии. Словно во сне, она потянулась к нему, чувствуя, что обеты любви и верности, которые она принесет этому человеку, не разрушит ничто на свете. Сердце ее переполняла любовь, и она могла только молиться, чтобы когда-нибудь и он разделил ее чувство.

Грэнт никогда еще не видел Аманду такой красивой. Она показалась ему темноволосой богиней, закутанной с головы до ног в струящийся белый сатин и кружева. На щеках ее играл румянец, заметный даже сквозь газовую вуаль, а глаза сверкали, как звезды.

Его взгляд пробежал по ее лицу, коснулся ее груди и плотно прилегающего корсажа. На шее у нее дрожал кулон с голубым топазом, который он преподнес ей вместе с такими же сережками в качестве свадебного подарка. В руках она судорожно сжимала букет белых лилий и Библию, принадлежавшую когда-то его матери.

Она была совершенна! Элегантность, невинность и обольстительность, соединившиеся в одной прелестной женщине. Бесплотной, как облачко утреннего тумана, но в то же время животрепещуще земной и притягательной, словно в ней сосредоточились все искушения, ниспосланные человеку.

Пройдет немного времени, прозвучат слова обета, и она станет его женой на все времена. И он будет любить ее, и чтить, и будет ей защитой и опорой до самой смерти. Отныне и впредь. И защитит он, и охранит ее от всех невзгод и зол земных, от дурных дел и недобрых людей. И даже от ее собственного женского непостоянства.

Хотя он не испытывал любви, вожделение и страсть всецело завладели им, и Грэнт с удивлением обнаруживал у себя собственнические чувства по отношению к этой обольстительной чародейке, которая своенравно наложила на него заклятие. И он понимал, что должен очень стараться, чтобы она не разочаровалась в нем.